Нет ничего практичнее хорошей теории

Художник Н.Колпакова

Мало найдется изречений, которые приписывались бы такому количеству авторов, как это. Пожалуй, самая экзотическая версия принадлежала советскому партийному идеологу, академику философии Леониду Ильичеву:

Нет ничего практичнее, говорил Л.И.Брежнев, чем хорошая теория.

(«Философия и научный прогресс», 1977.)

Брежнев действительно это сказал — в отчетном докладе на XXV съезде КПСС 24 февраля 1976 года. Правда, он не приписывал себе авторство этой мудрости:

Правильно говорится: нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Мы прекрасно знаем, что полноводный поток научно-технического прогресса иссякнет, если его не будут постоянно питать фундаментальные исследования.

Вообще же почти все предполагаемые авторы изречения — немецкие ученые и философы. Вот их неполный перечень:

психолог Курт Левин (1890—1947),

физик Герман Гельмгольц (1821—1894),

физик Макс Планк (1858—1947),

химик Юстус Либиг (1803—1873),

химик Роберт Бунзен (1811—1899),

философ Иммануил Кант (1724—1804).

Однако чаще всего называется имя австрийского физика Людвига Больцмана (1844—1906), основателя молекулярно-кинетической теории.

В 1890 году Больцман, в то время профессор экспериментальной физики в Университете Граца, получил приглашение на кафедру теоретической физики в Мюнхене. На торжественных проводах, устроенных его коллегами 16 июля того же года, он произнес речь «Значение теории». Здесь содержалась мысль, весьма похожая на интересующее нас изречение:

Помимо своей духовной миссии, теория есть еще и самое практичное из всего, что можно помыслить; в известном смысле это квинтэссенция практики.

В 1920 году в американской печати появилось рекламное объявление Исследовательской лаборатории «Дженерал электрик», озаглавленное «Каковы размеры атома?» Здесь говорилось:

Целые годы могут быть потрачены на то, что кажется всего лишь «теоретическими» исследованиями. Однако нет ничего практичнее хорошей теории. Все современное машиностроение основано на ньютоновских законах тяготения и движения — теорий, изложенных в форме неизменных принципов.

В прошлом теории, созданные путем чисто научных исследований, выходили обычно из университетских лабораторий, после чего получали практическое применение. Исследовательские лаборатории «Дженерал электрик» одной из своих целей ставят изучение еще непознанного в том же духе, не имея в виду непосредственной коммерческой выгоды. Рано или поздно мир выиграет от таких исследований в области чистой науки.

В XIX веке знаменитое изречение еще не приписывалось физикам или химикам. В «Лекциях по психиатрии» Карла Диттмара (1878) читаем:

Как верно заметил Хаген, нет ничего практичнее хорошей теории.

Имелся в виду Фридрих Вильгельм Хаген (1814—1888), немецкий врач-психиатр.

Тремя годами раньше немецкий педагог Карл Кер писал:

Я (…) полностью поддерживаю высказывание Дёрпфельда: нет ничего практичнее хорошей теории, и прежде всего ее правильного применения.

(«Практика народной школы», введение, 7-е изд., 1875)

Именно здесь изречение появилось в своей канонической форме. Но кто такой Дёрпфельд и что говорил он?

Фридрих Вильгельм Дёрпфельд (1824—1893) был видным деятелем народного образования. В 1873 году вышло первое издание его наиболее известного труда: «Основы теории учебного плана, преимущественно в восьмилетней и средней школе». Эпиграфом к книге поставлено изречение:

Хорошая теория — самое практичное из всего существующего.

В XX веке эту мудрость приписали физику Роберту Кирхгофу (1824—1887), который был учителем Больцмана.

За 40 лет до книги Дёрпфельда, в 1833 году, в Лейпциге вышел в свет 12-й том «Энциклопедии медицинских наук» Фридриха Людвига Майснера (1796—1860). В статье «Теория» говорилось:

Нет ничего более ценного, чем хорошая теория.

И это самая ранняя цитата-предшественник, которую мне удалось отыскать.