В лес по ягоды
Собирайте, товарищи, клюкву. Клюква в рот не прискачет сама. Открывайте кингстоны и люки, Чтобы клюква лилась к нам в дома!
Александр Дулов
Лес — это древесина, это сырье для мебельщиков, строителей и бумажников, это топливо, леса нужно вовлекать в хозяйственный оборот, говорят одни. Ну что вы, лес — это наше всё, это основа биоразнообразия, это сток углекислого газа, это легкие планеты, это глобальный терморегулятор, чем меньше его трогаешь, тем лучше, возражают другие. Лес — это кормилец и лекарь, лес обилен, и, если брать от него понемногу, можно жить в гармонии и ничего не порушить, предлагают компромисс третьи. Вот об этом третьем пути взаимодействия с лесом, об использовании того, что называют в документах «недревесные ресурсы», и пойдет речь в этой статье.
Хвоя срубленного леса
После того как лес срубили, остается немало отходов. Это пеньки, кора, ветки и хвосты — тонкие вершины деревьев, из которых уже никакой деловой древесины получить нельзя. В лесу их оставлять опасно: высохнув, сучья станут топливом для лесного пожара, а до того будут мешать росту новых деревьев. Однако в этих остатках содержится немало полезных веществ — прежде всего в листьях или в иголках, если речь идет о вырубке хвойного леса.
Эти иголки можно употребить для получения хвойновитаминной муки — добавки в комбикорм для скота. Муку получают размолом веток с зеленью. Раньше такие ветки заготавливали одновременно с рубкой деревьев: хвойные лапы, срезанные со стволов, складывали в кучи и вскоре перевозили в механизированные лесхозы. Там специальные машины, которые выпускала советская промышленность, их перемалывали. Главной проблемой было быстрое разложение содержащихся в хвое полезных веществ — хлорофилла, каротина и витаминов. Срок хранения веток — три недели зимой и одна летом, поэтому со сбором и доставкой приходилось торопиться. Но урожай был неплохим — 50—100 кг на кубометр деловой древесины.
Хвоя дает не только муку. В числе полезных хвоепродуктов — эфирные масла, хлорофиллокаротиновая паста для добавки в зубную пасту, мыло и кремы, экстракты для лечебных шампуней. К сожалению, в настоящее время, по мнению специалистов из Костромского государственного технологического университета, эти технологии утратили популярность. А ведь только в Костромской области можно перерабатывать до 200 тысяч тонн хвойной зелени в год, извлекая из нее 600 тонн эфирных масел, 10 тысяч тонн пасты и 40 тысяч тонн экстрактов. План по витаминной муке для животноводства в советские времена в области составлял 18 тысяч тонн, нынче же ее не заготавливают.
Отходы деревообработки огромны — только в одном Красноярском крае их объем достигает 8 млн тонн. Их вовлечение в хозяйственный оборот — серьезная задача, которую можно решать, в частности, облагораживая почву. Опыты по удобрению бедных земель птичьем пометом с добавками измельченной осиновой коры показали, что даже при соотношении 1:1 такая смесь дает статистически значимый рост урожая кукурузы и пшеницы на протяжении нескольких лет. Древесина в земле гниет долго, при этом содержащийся в ней углерод преобразуется в компоненты почвы и далеко не сразу возвращается в атмосферу. Поэтому современная стратегия борьбы с глобальным потеплением за счет захоронения углерода рекомендует закапывать отходы древесины, а не сжигать их.
Богатство из карры
Еще один продукт лесосеки хвойных пород — смола. Для строителей, которые используют необработанные бревна, она хороша — полимеризуясь с течением времени, смола придает дереву прочность и устойчивость к гниению. Рассказывают, что старые избы, построенные из неосмоленных бревен (то есть из тех, что не подвергались процедуре удаления смолы, о которой расскажем дальше), очень трудно ломать — такие бревна и бензопила не всегда берет. Если же дерево надо обрабатывать, то смола мешает, а для изготовителей бумаги и спирта она безусловное зло. Когда нужно удалить смолу, производят осмоление — за несколько лет до рубки на деревья наносят раны в виде стрелообразных затесов, так называемые карры, через них смола и выходит. Добывать смолу как самоценный продукт можно и не губя дерево — для этого наносят одну карру, которую каждый сезон подновляют. Из одного дерева получают несколько килограммов живицы, и, по подсчетам защитников леса, суммарный доход от ее многолетней продажи может оказаться больше, чем стоимость срубленного дерева.
Живицу пускают на переработку в смолокурне, где смолу разделяют на жидкую фракцию — скипидар (30% от веса живицы) и твердую — канифоль (70%). Оба вещества содержат в основном терпены. Скипидар — это смесь монотерпенов, он служит растворителем, на котором готовят высококачественные краски и лаки. Он востребован и в медицине, прежде всего народной — на скипидаре готовят всяческие мази, да и сам скипидар, намазанный снаружи на горло, излечит ангину, а на распухшие суставы — ревматизм. Кстати, живица тоже считается целебной. Из скипидара получают всевозможные вещества в промышленных масштабах — синтетическую камфору, природные пластификаторы для полимеров, смазки и многое другое. Впрочем, большинство этих применений было вытеснено в результате развития нефтехимии. Канифоль, состоящая в основном из дитерпенов, играет важную роль в бумажной промышленности — из нее делают клей для проклеивания бумаги. Кроме того, она служит основой для электроизоляционных мастик и эмульгатором при изготовлении искусственного каучука; добавки канифоли защищают резину от растрескивания на морозе, используют ее и в производстве ядохимикатов. С древних времен канифоль применяли при пайке металлов, для изготовления благовоний, зачастую бактерицидных, и для натирания смычков музыкальных инструментов.
После революции стране пришлось, в связи с ограничениями во внешней торговли, в значительной степени переходить на самообеспечение. В частности, в 1926 году было принято решение о создании терпеновой промышленности. Оно было выполнено — если в 1926 году сбор живицы составил 413 тонн, то спустя пять лет — более 34 тысяч тонн. Пик был достигнут в 1965 году — почти 200 тысяч тонн. К началу перестройки (видимо, вследствие успешного развития химической промышленности, о чем подробно рассказано в «Химии и жизни», 2015, № 8) потребность в живице снизилась и сбор упал до 100 с лишним тысяч тонн. После 1991 года добыча живицы фактически прекратилась —в 2011 году в РФ ее собрали всего 84 тонны и примерно 500 тонн импортировали из Белоруссии, а ранее около 1000 тонн в год привозили из Бразилии. Впрочем, специалисты отмечают, что не вся собранная живица может попадать в отчеты компаний, тем более что объем производства живичной канифоли превышает объем добычи живицы. В принципе, у живичной канифоли есть замена талловая канифоль. Ее качество ниже, зато получают ее из отходов производства бумаги, то есть никакого сбора в лесу организовывать не надо. Производство талловой канифоли в РФ растет ив 2011 году достигло 4,8 тысячи тонн.
Березовый сок весеннего леса
Смола — это фактически средство защиты хвойных деревьев от короедов: попав в вязкую жидкость, вытекающую из поврежденной древесины, насекомое погибает. А березовый сок — средство доставки питательных веществ от корней к распускающимся листьям. Некоторое количество этого сока можно получать без вреда для растения. Впрочем, больше всего его удается собрать в лесу, предназначенном к вырубке, — там массовый сбор сока можно начинать за пять лет до рубки.
По оценкам уже упоминавшихся специалистов из Костромы, в их области объем заготовок березового сока, а он был начат после 1967 года, еще в 2001 году составлял 100 тысяч тонн в год, однако после принятия Лесного кодекса РФ в 2006 году объемы упали в 300 раз и теперь составляют 300 тонн в год; видимо, лесопромышленники утратили стимулы для комплексного использования леса. Потенциал же чрезвычайно высок, ведь березняки занимают 93 млн гектаров по всей стране. Конечно, все их нельзя использовать как по причине удаленности от дорог, так и из-за возможного серьезного вреда для леса. Но и того, что получается, более чем достаточно. Все в той же Костромской области за год безболезненно для леса удалось бы выпить 410 тысяч тонн березового сока, законсервировав его (если предприятие по переработке находится неподалеку) либо превратив в сироп для последующей транспортировки и переработки. Рентабельность такого производства может достигать в среднем 55% — это много. Так, бригада из двух-трех человек при небольшой механизации, не сложнее установки разветвленных трубопроводов для сбора сока в центральный приемник, за сезон, который длится две-три недели, заготовит 55—60 тонн сока, закупочная цена которого 6 рублей за литр, ас одного дерева можно собрать 80—130 литров. Однако дурная организация труда, низкий уровень механизации, неизученность рынков сбыта, отсутствие перерабатывающих предприятий не дают развиться этому виду бизнеса.
Березовый сок полезен не только потому, что он богат сахарами — их на самом деле всего 0,5—1,5%, —в нем много витаминов, ферментов, органических кислот, фенольных соединений и минералов в форма, которые легко усваиваются. И хотя есть мнение, что сведения о его полезности не подтверждены медицинскими наблюдениями, но сведения о том, что он вкусен, уж точно достоверны. Березовый сок можно как консервировать, так и использовать вместо воды для приготовления фруктовых соков из концентратов. Некоторые считают, что свежий сок не идет ни в какое сравнение со стерилизованным, и тем более уваренным, поэтому лучше бы его не консервировать, а замораживать. Теоретически это можно было бы сделать, вспомнив холодовые технологии предков (см. «Химию и жизнь», 2004, № 3), — например, заготовку льда в амбарах-ледниках, где заодно хранились замороженные продукты без всякого расхода энергии. Однако эти технологии так разительно отличаются от современных, энергозатратных, что вряд ли кто-то в них поверит. А хранить ледяной березовый сок в холодильнике слишком накладно для столь дешевого продукта.
Некоторые умельцы также отмечают, что изготовление самогона на березовом соке вместо воды улучшает качество продукта, поскольку насыщенный полезными веществами раствор способствует развитию дрожжей. Это мы оставим без комментариев. Но в завершение разговора о соке обратим внимание на заокеанский опыт. В Канаде сбор кленового сока — своего рода национальная забава, в которой участвуют миллионы горожан. Имеются специальные леса, где люди за небольшую плату могут собрать сок, уварить его до сиропа, а то и сбродить да отогнать спирт для кленового виски.
Березовые почки и листья — еще один продукт, получаемый из березняка. Речь не только о банных вениках. Основное ценное вещество березы — это бетулин, тритерпеновый спирт, обладающий сильным противовирусным действием. В листьях и почках есть также эфирные масла, дубильные вещества, флавоноиды. Настои и экстракты из них издавна служат в качестве желчегонных, мочегонных и противовоспалительных средств, как лекарственных, так и профилактических.
Содержание бетулина в бересте достигает 25%. Березовый деготь, получаемый сухой перегонкой бересты, — прекрасное ранозаживляющее и дезинфицирующее средства, он входит в состав знаменитой мази Вишневского, дегтярного мыла и других подобных продуктов.
Грибы на пеньках
Отдельное направление использования березняка — сбор чаги, бесплодной формы трутовика срощенного. Издавна этому грибу, как и многим другим целебным грибам, приписывают антираковые свойства, а также способность лечить язву желудка и положительное влияние на нервную систему. Поскольку грибы, считающиеся целебными, исследованы очень слабо, способов культивирования чаги пока что не придумано, а дикий гриб, свойства которого различаются в зависимости от места произрастания, вряд ли когда-нибудь станет одобренным официальной медициной лекарственным средством. Однако если вспомнить, какую огромную площадь занимают российские березняки, продукты этих лесов все же могут оказаться перспективным источником отечественных лекарственных субстанций естественного происхождения.
С возделыванием съедобных грибов ситуация гораздо лучше. Лес и сам по себе дает огромный урожай: по разным оценкам, от от 2 до 60 млн. тонн, причем сбор составляет не более 300 тысяч тонн, что, в частности, связано с недоступностью огромных территорий. Однако грибы можно и разводить, причем не только в специально обустроенных помещениях на подготовленном субстрате, как это делают с шампиньонами, но и непосредственно в лесу, доступном для сборщиков. Для этой цели очень хорошо подходят вёшенка, прежде всего вешенка устричная. Субстратом для нее служат обрубки еще одного распространенного в наших лесах вида деревьев — осины. Методика создания вешенковых плантаций, описанная сотрудниками Института леса НАН Беларуси, проста. Надо собрать обрубки, остающиеся после заготовки осиновой древесины, нарезать их на поленья полуметровой длины, заразить мицелием вёшенки и расставить под пологом леса, который обеспечивает естественные условия произрастания грибов, то есть оптимальный режим температуры и влажности. Правда, полено полену рознь: при диаметре меньше 18 см ожидать хорошего урожая не приходится, а больше всего грибов получается на толстых поленьях диаметром от 24 см. На бревна такого диаметра претендуют и деревообработчики, например, изготавливающие вагонку для бани.
Если проводить заражение в апреле, то уже в июле может появиться первый урожай, а основное плодоношение наступит в сентябре-октябре. В среднем с одного полена удается собрать 400 г грибов, стало быть, плантация из трехсот поленьев приносит 90 кг грибов в год. В следующие несколько лет плантация будет плодоносить без вмешательства человека — надо только обеспечить охрану от несанкционированного сбора, если предполагается, что плантация заложена для получения коммерческого результата. С другой стороны, лесхоз, создав плантацию, мог бы продавать путевки на гарантированный сбор грибов, окупая таким способом мероприятия по их разведению, тем более что остатки от рубки все равно надо как-то утилизировать, чтобы снизить опасность пожара. Такое обращение с лесом несколько расходится с традиционным отечественным представлением о том, что ягоды-грибы в нем — бесплатное общественное достояние. Однако на закате советской власти немалой популярностью пользовались поезда грибника, и на эти поездки продавали именно путевки.
Осиновые поленья можно получать не только при рубке осин на деловую древесину. Так, специалисты из Научнопроизводственного центра НАН Беларуси по биоресурсам отмечают, что возрастание численности лосей в лесах республики привело к дефициту кормов. Чтобы его восполнить, для одной кормовой точки нужно срубить за зиму 10—20 осин диаметром 15—30 сантиметров. Лоси съедят тонкие ветви, а стволы, очевидно, можно было бы распилить и пустить на создание в той же точке плантации вешенки для народного использования.
Возделывание вешенки не наносит лесу никакого вреда, поскольку этот гриб растет на мертвых деревьях и, разрушая древесину, возвращает питательные вещества в природный оборот. Этим она выгодно отличается от другого часто культивируемого в грибоводческих странах гриба — зимнего опенка фламмулины. Он паразитирует на живых деревьях, и его возделывание в лесу — несомненное зло.
Заботы клюквовода
Ягоды — еще один незаменимый продукт, который лес дает людям. Земляника, малина, костяника, клюква, ежевика, брусника, морошка, черника — вот неполный перечень этого богатства. Некоторые ягоды растут преимущественно в диком виде, другие можно культивировать. Есть и численные оценки. Так, сбор и продажа морошки за 100 лет в одиннадцать раз превышает доход, получаемый от рубки вырастившего ее леса. Правда, рубить лес все равно приходится, ведь его продуктивность зависит от возраста — та же морошка лучше растет в лесах возрастом 65 лет, а потом количество ягод снижается.
За год у нас собирают 40 тысяч тонн дикорастущей клюквы, 45 тысяч тонн брусники, 25 тысяч тонн черники, 15 тысяч тонн голубики, что составляет проценты от общих запасов, исчисляющихся миллионами тонн. Из них на экспорт идет 13—15 тысяч тонн черники, 3—5 тысяч тонн брусники и 2—3 тысячи тонн клюквы. Отдельно скажем про дорогостоящие деликатесные ягоды: 1 тысяча тонн морошки и 1—2 тысячи тонн княженики. Однако, как ис грибами, ис прочими дарами леса, главная проблема состоит в том, что эти запасы обычно находятся в малодоступных местах. Поэтому возделывание ягодных плантаций позволяет, во-первых, использовать бросовые земли, во-вторых, обеспечить сбор ягод не на кустарном, а на промышленном уровне — то есть в предсказуемом объеме и без чересчур далеких перевозок до места переработки.
В-третьих, нужно учитывать, что на ягоды-грибы-орехи претендуют исконные обитатели леса и чрезмерный сбор этих даров человеком наносит вред животным, птицам, моллюскам и насекомым.
Многие виды массово-собираемых ягод предпочитают кислые, бедные питательными веществами почвы. Поэтому возделывание таких плантаций не только не усугубит проблемы леса, но и вернет в оборот заброшенные и даже опасные земли — выработанные торфяники: размещение на них ягодников существенно снижает опасность страшных торфяных пожаров.
Как указывают исследователи из Института леса НАН Беларуси, выработанные торфяники представляют собой особый тип ландшафта; их свойства не характерны для естественных болот. Например, там высокий уровень стояния грунтовых вод, почва крайне бедна минеральными элементами, температурный и водно-воздушный режимы неблагоприятны для растений. В то же время на этих землях имеется открытая мелиоративная сеть, в ряде случаев с системой впуска-выпуска воды, а также спланированные поля, и это позволяет свести подготовку почвы лишь к очистке и углублению каналов и удалению сорной растительности. Выработанные торфяники расположены на открытых местах, поэтому посадки не страдают от затенения деревьями. При глубокой выработке нужно еще насыпать песок и перемешать его с верхним слоем торфа. На таком субстрате почва быстрее оттаивает, однолетние саженцы весной меньше «выпирают», амплитуды суточных колебаний температуры снижаются, что защищает от заморозков. В таких местах и закладывают плантации клюквы, брусники, голубики, морошки, княженики.
Но используют на плантации, конечно, специально выведенные сорта, которые порой совсем не похожи на диких соседей, а то и вовсе происходят с других континентов. Причина в урожайности. Например, в природе клюква болотная дает и 100, и 2000 кг с гектара. А у клюквы крупноплодной с северо-востока Северной Америки — в среднем 11 тонн с гектара, а бывает и 20, и даже 45! Неудивительно, что внимание селекционеров-клюквоводов сосредоточено на ней. В США ее с 1850 года промышленно возделывают в северных штатах — Вашингтоне, Вайоминге, Массачусетсе, Орегоне и Нью-Джерси. Учитывая, что почти все США (кроме Аляски) лежат южнее, скажем, симферопольской параллели, для нас это всё — юг. Поэтому в наших северных районах для американской клюквы не хватает и тепла, и солнечных дней, а резко континентальный климат Южной Сибири с суровыми зимами делает и эти районы неблагоприятными, хотя их широта относительно не высока. До 80-х годов вообще считалось, что северная линия выращивания этой клюквы проходит по юго-западным районам Белоруссии. Однако плантации, заложенные в 80-х годах под Витебском, опровергли эту точку зрения. Сейчас крупнейшие плантации на территории бывшего СССР (да и Европы) созданы в Юго-Западной Белоруссии – 83 га из 120 сосредоточены в Пинском районе Брестской области. В расположенной заметно севернее Латвии, видимо, из-за ее мягкого морского климата, крупноплодная клюква тоже неплохо растет — там ее плантации занимают 86 га. А в США и Канаде крупноплодной клюквой занято более 20 тысяч гектаров, что при урожайности 20 тонн с гектара дало в 2010 году почти 400 тысяч тонн этих ягод, или около 400 млн долларов.
В Сибири американскую клюкву пытаются «приручить» с 70-х годов, когда в новосибирском Центральном сибирском ботаническом саду СО АН СССР заложили первую плантацию. В суровых условиях американская гостья чувствует себя плохо: ее побеги не успевают вызревать за лето, отчего обмерзают; заморозки часто повреждают цветы и ягоды. После многочисленных опытов исследователи пришли выводу, что нужно создавать отдаленные межвидовые гибриды с местной болотной и мелкоплодной клюквой. Смелые опыты по получению межродовых гибридов, например клюквы с голубикой или брусникой, пока что не дали жизнеспособного потомства. Но все-таки был выявлен раннеспелый сорт крупноплодной клюквы — Bergman, — пригодный к выращиванию в лесостепной зоне Приобья. Его урожайность оказалась не хуже, чем в Массачусетсе, — около 8 тонн с гектара. Интересно, что опыты ставили не на болоте, а на суходольном лугу на специальном субстрате — подушке из песка и гравия толщиной в 10 см, на которую насыпали 20 см торфа. Впрочем, всю эту деятельность сдерживают несовершенные технологии переработки и хранения ягод, а также трудная для воспроизведения технология выращивания.
А вот в Костроме, на Центральноевропейской лесной опытной станции, клюкву приручить сумели. После долгой работы создано несколько сортов клюквы болотной и ее гибридов, которые дают стабильные урожаи от 6 до 25 тонн с гектара, причем ягоды ненамного мельче, чем у американской крупноплодной. Кстати, здесь же выведены адаптированные к северным условиям сорта крупноплодной брусники, дающие 5—8 тонн ягод с гектара.
Борьба за голубику
Другая североамериканская гостья — высокорослая голубика. Уже на третий-четвертый год после посадки двухлетних саженцев она дает урожай в 4—5 тонн с гектара, или, в немецких ценах 2009 года, — 15—20 тысяч евро, что позволяет быстро окупить затраты. Кусты этой ягоды действительно высокие, примерно как у смородины, и урожаи соответствующие — по нескольку килограммов с каждого, а ягоды весят несколько граммов. Однако и эта ягода требует тепла, поэтому в той же Белоруссии из 410 тысяч гектаров голубичников две трети расположены в Брестской области. Попытки интродукции этой голубики в северных районах России встречают серьезные трудности. Так, для вызревания побегов наименее требовательной к теплу высокорослой голубики щитковой Vaccinium corymbosum требуется 160 суток без морозов, ав Костромской области получается всего 112—135. Не подготовившееся к зиме растение, естественно, может замерзнуть. Эксперименты на Центральноевропейской лесной опытной станции, которые ведутся с 1986 года со многими сортами этой голубики, показали, что ее возделывание — предприятие рискованное и надо переходить либо к другим видам, менее требовательным к теплу, либо к гибридам.
Гораздо более зимостоек другой американский вид — голубика узколистная V. angustifolium. Но у нее кустики маленькие, высотой 20 см, и ягоды мелкие — 0,3 г. Тем не менее с начала XX века в США ее вводят в культуру, и селекционеры создали немало сортов. С 1999 года эту голубику пытаются выращивать ив Костроме. Получив сеянцы из семян ягод канадских сортов, исследователи отобрали несколько десятков устойчивых растений с более-менее крупными ягодами — весом 0,5—1 г, стабильно дающих высокие урожаи. Их размножили вегетативно и высадили на торфяники. Интересная особенность голубики узколистной — способность распространяться корневищами и быстро заселять делянку, создавая плотный покров, — очень полезна, если речь идет о рекультивации выработанных торфяников.
Получение еще более крупноплодной голубики оказалось делом весьма непростым. Так, в 2004 году начался очередной опыт. В качестве основы взяли высокорослый сорт Northblue, гибрид голубики щитковой и узколистной. При защите от северных ветров куст такой голубики давал в опытном костромском хозяйстве до 7 кг крупных ягод! А вот без защиты, на открытом торфянике, — всего 1 кг. Вокруг этого куста посадили кустики отборной голубики узколистой и собрали семена, получившиеся при таком свободном опылении. Из них выросло пять тысяч сеянцев. Спустя три года на выживших появились первые ягоды, и еще через два года можно было отобрать лучшие экземпляры. Их оказалось всего полсотни. При росте 50—70 см они устойчиво давали приличный (более четырех килограммов с куста) урожай крупных ягод весом до двух граммов. Как оказалось, гибриды не только хорошо растут на торфянике, но и семена из опавших ягод неплохо всходят, обеспечивая возобновление ценного ягодника. Эти растения послужат основой для дальнейшей селекционной работы, а на опытном выработанном торфянике уже заложена коммерческая плантация площадью 4 га, которая засажена отборной голубикой узколистной и гибридными полувысокими голубиками. Предполагается, что урожайность в пятилетнем возрасте составит 12 тонн с гектара. Всего же площадь ягодных плантаций, созданных в Костромской области на выработанных торфяниках, ныне составляет 60 га. Среди прочего там высажена и княженика — растение, кустик которого похож на землянику, ягода — на малину, а урожайность достигает 0,9—1,8 тонн с гектара.
Клюква, брусника и голубика — близкие родственники, они принадлежат к семейству вересковых. Княженика же относится к семейству розоцветных. Это растение, которое обычно обитает на опушках, быстро распространяется корневищами и так же, как и голубика узколистая, должно хорошо заселять выработанные торфяники. Технология ее возделывания и переработки еще не отработана, поэтому княженика пока не особенно популярна. А вот другое растение из семейства розоцветных — морошка — известна многим, но больше понаслышке. Причина в том, что морошку трудно вводить в культуру.
Это двудомное растение — у морошки есть мужские и женские экземпляры, значит, в посадке нужно сочетать те и другие. Ягода морошки — как у малины и княженики, только желтая, а вес бывает от 0,5 до 3 г. Рекордная ягода, выросшая в Финляндии, весила 6,5 г! Для получения крупной ягоды нужно много пестиков в женском цветке, ав мужском — тычинок, в идеале же — чтобы те и другие располагались на одном кустике, то есть морошка стала однодомной. Поиск таких форм привел к появлению в 1991 году сорта Nyby, названного по месту находки растения в Финляндии. Всего же с 1930 года, когда началась селекция морошки в Норвегии, было получено лишь четыре сорта — два мужских и два женских. В Костроме начиная с 2008 года изучают эти сорта. Результат обрадовал исследователей — через пять лет после посадки кустики дали многочисленную поросль с побегами, усыпанными цветами. Больше всего ягод давал самоплодный сорт, но если пересчитать на квадратные метры, то лидером оказывается двудомный Fjellgull: в 2013 году при 51 цветке на метр он дал 43 ягоды, а Nyby — 25 из 47 возможных. Ягоды были мелкие, весом 0,3—1,8 г. Причина — малое число костянок в ягоде (тех шариков, из которых она состоит), что исследователи связали с нехваткой насекомых-опылителей. Морошка быстро разрастается корневищами и прекрасно себя чувствует на богатой торфом почве, а значит, способна войти в число ягодных культур, которыми станут рекультивировать торфяники. При расширении этих опытов и выведении отечественных районированных сортов, морошка перестанет быть экзотикой для большинства населения нашей страны. Надежды на это есть, ведь в той же Костроме при поддержке компании «Дары леса» создается питомник, в котором методом микроклонального размножения станут получать саженцы лучших представителей всех культур, пригодных для выращивания в условиях сурового климата, — крупноплодной клюквы, брусники, голубики, княженики и в будущем, видимо, морошки.
Подготовлено по материалам международной научно-практической конференции «Состояние и перспективы использования недревесных ресурсов леса» (Кострома, 10—11 сентября 2013 года).