Неклассический классик

Мы продолжаем сериал «Вернадский-160». 12 марта ему исполнилось бы 160 лет. Сегодня мы знакомим вас с трактовкой научного наследия В.И. Вернадского, которую предложил Фёдор Иванович Гиренок, один из лидеров отечественной антропологии. Коротко и по существу. Сериал о Вернадском, его идеях и реформах, мыслях и мечтах, придумал и сконструировал Виктор Лось.

Умонастроение, захватившее людей в ХХI веке, выражает всеобщее недовольство существующим порядком вещей и требует как-нибудь реформировать наличный уклад жизни. Вот под этим лозунгом — «реформировать» — Россия вступила в новый век. Научно организованное инженерное отношение к природе в наше время дополнилось и расширилось инженерным отношением к самому человеку и обществу. В теории В.И. Вернадского о вечности жизни преодолевается не только разрыв между живым и неживым, но и между человеком и природой.

Диалог между человеком и природой

В ХХ веке между человеком и природой возник новый, невиданный ранее диалог. Оказалось, что вечные законы природы меняются, эволюционируют. Природа не обходится без элементов случайности и необратимости. Но это еще не все. ХХ век поставил под вопрос отношения между человеком и природой. Людям нужно было понять, правильно ли противопоставлять природу и человека или нет. Достаточно ли естественных причин для того, чтобы объяснить появление человека на Земле, или недостаточно. Или, может быть, человек существует в мире, но не по законам этого мира, а по законам какого-то своего, внутреннего мира. Не платит ли человечество очень большую цену за то, что свое знание о природе оно строит на незнании того, как устроена человеческая жизнь.

В новом диалоге между природой и человеком принял самое активное участие наш соотечественник, академик В.И. Вернадский. Он писал: «Едва ли я ошибусь, если приму, как неизбежное и не требующее никаких доказательств для натуралиста-эмпирика положение…, что все в окружающем нас мире…, все одинаково укладывается в рамки закономерности. Натуралист-эмпирик не может делать различия между любым явлением природы, наблюдателем которого он является, будет ли оно происходить на земле или в небесном пространстве, в материальной среде или в проявлениях энергии, то есть в области передачи состояний, в ничтожных объемах молекулы, атома, электрона или протона, в огромном пространстве туманности, чуждой нашему миру, или внутри самого человека, в созданиях его духовных проявлений, мыслимых вне пространства. Подход его ко всем этим явлениям будет по существу одинаковым. Для него все они неизбежно будут явлениями природы».

О чем говорит В.И. Вернадский? Он говорит: если натуралист не видит коренных отличий человеческой жизни от других природных процессов, то это значит, в них действуют одни и те же закономерности. Если же одних и тех же закономерностей нет, то это дает основание говорить об отличии человеческой жизни от жизни в природе. Другого научного подхода к изучению природных процессов для натуралиста, по словам Вернадского, нет.

Вернадский о войне

Вернадский писал так: «Мы живем в эпоху небывалую в истории человечества — в эпоху мировых войн... Первая мировая война 1914–1918 явилась предвестием еще более сильного потрясения. Через одно поколение — через 21 год, в 1939 году... развернулась война тысячелетия в Европе небывалая, варварская по своей идеологии, война с новой задачей — истребление населения...».

В чем заключалась основа миропонимания ученого? Вернадский видел, что стремление привести существование человека в соответствие с разумом на глазах оборачивалось ситуацией, в которой этот разум ставится под сомнение. И если во имя нового человека отрицается человеческая жизнь вообще, и под это отрицание подводятся некие научные истины, то как могут люди отличить истину от практически проявляющего себя заблуждения? Две мировые войны, разрушение природных систем и деградация биосферных связей — таков итог торжества рационалистического миропонимания, уподобления мысли и бытия, установления кажущегося соответствия между разумом и жизнью. Так что же такое разум? И так ли уж рационально бытие? Все эти вопросы и составили внутренний импульс интеллектуальных поисков Вернадского.

О влиянии мысли на природу

«Научная человеческая мысль могущественным образом меняет природу», — писал Вернадский. Для нас сегодня самоочевидно: знание — сила, производит эту силу наука. Но один из парадоксов недавней истории как раз и состоит в том, что на основе этой силы возникает феномен научного насилия по отношению к человеку и природе.

С каким-то удивительным постоянством Вернадский выражает свою неудовлетворенность тем направлением, по которому, начиная с Ньютона, развивалось научное познание. По его мысли, на этом пути обозначился разрыв между человеком и природой. Наука имеет дело с универсальными сущностями, с тем, что пребывает как бы вне времени. Но природа проявляет себя в конкретных и уникальных временных связях.

«Сейчас, — пишет В.И. Вернадский, — в науке разрушаются все основы философии, рушатся ее абсолюты. Ими фактически была для древней и новой (Декарт) философии материя как протяженность». Успехи научного познания связаны с умением расчленять наблюдаемые явления на конечные последовательности причин и следствий. Но для всего сущего, замечает В.И. Вернадский, «характерна не только последовательность, но и… одновременность». А одновременность — это и есть та сторона природы, которая не раскрывается через последовательность свойств и отношений вещей, образуя природу как единое целое, как Космос.

Проблема одновременности ведет нас к пониманию специфического для Вернадского понятия — «космоса натуралиста» (или, что то же, индивидности природы): «Существует огромное различие между мировоззрением ученого и мировоззрением натуралиста. Последнее забыто успехами первого. Невысказано. Попытка навязать результаты первого типа. Обычно это не принимается во внимание при всех суждениях о природе».

Научное знание строится, по его мнению, формально — потому что мышление о действительности подразумевает мышление вне действительности и развертывается в дуальности типа природа и культура, вещь и разум, человек и природа. И если мы наблюдаем природу, существующую как бы «на самом деле», вне и помимо наблюдения, то сами мы оказываемся где-то поверх, «сверх» нее. Но такая «сверхдействительность», дуализм познаваемого и познающего запрещается самой сутью природы, ее индивидностью.

Рабочий стол В.И. Вернадского из Мемориального кабинета-музея В.И. Вернадского в здании Института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского Российской академии наук

О достойном существовании людей

«Весьма часто приходится слышать, что то, что научно, то верно, правильно, то служит выражением чистой и неизменной истины, — пишет Вернадский. — В действительности, однако, это не так... Только некоторые все еще очень небольшие части научного мировоззрения неопровержимо доказаны или вполне соответствуют в данное время формальной действительности и являются научными истинами».

И далее он вполне определенно замечает: «Научное мировоззрение не дает нам картины мира в действительном его состоянии». По мнению Вернадского, обычное наше представление о том, что рядом с нами существует некий космос, который изучается нашим независимым от этого космоса, разумом, является именно рационализированной формой дуалистического миропонимания. «Под именем дуализма, — писал ученый, — я подразумеваю тот своеобразный дуализм, до сих пор наблюдаемый среди людей науки, когда ученый-исследователь противопоставляет себя... исследуемому им миру».

Уже в ранних своих работах Вернадский отмечает, что «дух научного искания тождествен и неразрывно связан с чувством человеческого достоинства...». Познавать и достойно существовать — это одно и то же. Но достойно существовать могут не статистические величины, а люди.

Позднее, в «Мыслях и набросках» 1920 года, у Вернадского появится запись: «...Абстрактные представления о среднем человеке должны быть оставлены в стороне». Средний человек не испытывает себя под знаком истины. Итак, люди «читают мысли бога» и понимают мир лишь в том случае, если они в нем достойно существуют.

Вот об этом оттенке мысли Вернадского, видимо, не стоит забывать, обращаясь ныне к решению глобальных проблем современности. То есть речь идет не о том, правильно или неправильно мы строим свои отношения с природой, а о том, достойно или недостойно мы существуем в мире.

Об этике

Какие бы законы мы ни формулировали относительно природы, они формулируются в скрытых терминах нашей свободы. По словам Вернадского, наука вообще вырастает «на основе свободы человеческого разума, тесно и неразрывно связанного с демократическим духом равенства». Другими словами, между онтологическими объектами и объектами онтическими (то есть жизнеобразующими человеческими ценностями — к примеру, добром и ответственностью, красотой и совестью) устанавливается неразрывная связь.

«Полное безразличие, — пишет Вернадский, — к вопросам этики может возникать... в научной области. Человек науки может быть безразличен к вопросам морали, если только он все оценивает с точки зрения своих научных идей... Любопытно, что к тому же самому приводит мистика и мистические течения».

При таком разрыве между природой и культурой как раз и возникает технологическое и технократическое мышление. Природа начинает мыслиться как орудие, то есть в виде машины. «Лишь благодаря условностям цивилизации эту неразрывную и кровную связь человечества с природой человек пытается рассматривать отдельно от живого мира, от бытия цивилизованного человечества. Но эти попытки искусственны и неизбежно разлетаются, когда мы подходим к изучению человечества в общей связи его со всей природой».

Размышляя о связях между природой и человеком, Вернадский обращается к понятию о сознании. «Мне ясно, — замечает он, — что в природе все не может быть сведено к энергии и материи. Как подвести к этим понятиям воздействие человека на геохимические процессы?».

Факт этого воздействия никто отрицать не может. Вернадскому ясно, что для его обозначения «слово сознание не подходит. Но также мало подходят душа, воля, энтелехия. Как только мы становимся на научную основу, все эти слова получают другой смысл, чем в философии или религии». Вывод, который делается отсюда Вернадским, достаточно парадоксален. Он пишет: «Тут, конечно, непроизвольно действует ум и воля человека, и это совместное действие — при росте цивилизации — я называю ростом его сознательности» Вот это «непроизвольное» действие воли и ума, ведущее к росту цивилизации, и обозначается им как сфера разума.

Фотографии для нашего сериала «Вернадский-160» предоставляет Институт геохимии и аналитической химии имени В.И. Вернадского РАН

Что же такое «непроизвольная воля» и «непроизвольный ум»?

Для того, чтобы отличить человека от всего живого, мы, как правило, ссылаемся на сознание, у человека наличествующее и отсутствующее у муравья и обезьяны. Но этот ход мысли для Вернадского неприемлем. Ведь человек отличается от живой природы и другим — волей. У обезьяны нет воли, потому что она живет органическими связями.

Мы привыкли рассматривать сознание в качестве «надстройки» над каким-либо действием, то есть хотим отождествить сознание с знанием, а не с волей. Но, познай обезьяна себя, она будет знать все то, что уже делает как обезьяна, то есть делает бессознательно, инстинктивно. Органические связи выполняются при отсутствии контроля со стороны воли и сознания. Ведь воля не нужна, если последовательность событий и синхронные процессы той среды, к которой принадлежит обезьяна, уже сцеплены органическими связями.

А вот те связи, которые устанавливаются сознанием, будут уже не органическими, а смысловыми. Для их появления необходимы именно воля и сознание как воля. И поэтому не стоит задним числом приписывать органическим связям сознательный характер. Если мы это сделаем, то получим «сознание» как эпифеномен, то есть как усвоение нашего собственного сознания, взятого безотносительно к воле.

Следовательно, нам нужно постоянно отличать все то, что в нас (и рядом с нами) держится органическими связями, от того, что произведено волей и сознанием. Например, биосфера мыслится Вернадским как организм, а не как нечто сделанное, не как машина. Почему? Потому что для механизма достаточно связи между предыдущим и последующим. А для биосферы требуются еще и одномоментные, синхронные связи внутри целого. Такова ее органическая структура.

В биосфере нет ничего такого, что не имело бы причин и достаточных оснований. Нет причин лишь потому, что в ней существует и действует в соответствии с найденными им жизненными смыслами человек. Вернее, наличествует много резонов, много причин для того, чтобы он действовал по-обезьяньи, то есть по логике органических связей. Но человек — это как раз и есть то нелепое создание природы, которое живет в биосфере, разрушая ее органическую структуру: «Вхождение цивилизованного человека в биосферу коренным образом ее меняет». Чтобы приступить к таким действиям, ему нужно было распространиться по всей планете и объединить ее в одно экономическое целое.

Итак, если что-то на Земле и разрывает органические биосферные связи, то это «что-то» есть человек. Оснований его поступкам, кроме воли и сознания, опирающегося на волю, нет. Из этого факта вытекают практические (или, как говорит Вернадский, геологические) следствия. «Девственная природа исчезает все с большей быстротой и человек все ярче выступает как решающий геологический фактор в истории планеты. Достаточно привести один пример — то значение, которое на Земле приобретают такие свободные металлы, как железо (редкий природный материал), алюминий (до человека не существовал), магний (тоже), цинк, свинец (раньше минералогические редкости). Сейчас все эти металлы и их сплавы встречаются на каждом шагу и количество их с ходом времени растет в геометрической прогрессии, как растет все живое и все изделия — машины человека».

Человеческие смыслы воплощаются в материале биосферы. Количество изделий рук человеческих растет, органическая же связь состояний биосферы теряется. Эта ситуация потенциально грозит хаосом. Но вместо природных, разрушенных человеком, устанавливаются новые сцепления, которые зависят уже не от органического единства причин и следствий, содержания и формы, а от ума и воли людей. Цивилизация и есть то создающееся смысловое целое, частью которого мы являемся.

А все, что не произведено непосредственно волей и не выдумано сознанием, составляет уже природный процесс. Тем самым человеческое сознание начинает выступать как «великий природный процесс».

Если ослабнут воля и усилия людей, распадется и то целое, которое складывается вместе с ростом человечества, но независимо от него. Может ли это произойти? Конечно, по многим причинам. Именно от этого предостерегал Вернадский, писавший: «Не производится ли застой мысли и регрессивный ход человечества уменьшением волевого напряжения, желания человека понять окружающее? Та остановка научного искания, которая заметна с эпохи христианства с III века и которая достигла наиболее яркого развития в средние века, еще более резко проявилась в истории мусульманской культуры, в Индии, Китае, Японии. ...Дойдя до неразрешимых загадок, человеческая мысль теряла веру в знание, бесплодно искала его смысл и мало-помалу отходила в лице лучших своих представителей от научной мысли к работе в других областях человеческого сознания».

Иными словами, чтобы человеческая цивилизация не распалась, нужны совместные действия воли и ума человеческого, объединившегося в одно технологическое целое.

Почему Вернадский — современный мыслитель?

Если под классикой (или классическим) понимать нечто завершенное и самодостаточное, то нужно признать, что Вернадский — не классик. Его мысли отнюдь не завершены и не самодостаточны. Но не в том смысле, что он не успел что-то написать или не смог навести порядок в написанном, а в том, что все им сказанное живо, то есть нами еще высказывается. Поэтому Вернадский нуждается в нас точно так же, как и мы в нем. Именно это и означает, что Вернадский современный мыслитель. Ведь классические произведения могут прекрасно обходиться без того, чтобы о них сейчас и здесь думали и что-то в них понимали. Мы в них нуждаемся, а они в нас нет.

Вернадский, как и положено современному мыслителю, отличается особым подходом к истине. Он не спрашивает, что есть истина. Не пытается он и разрешить загадку о том, кто персонально или какая социальная группа положила ее в свой общественный карман. Более существенным является для Вернадского другой вопрос: где мы находимся тогда, когда мыслим, действуем, ищем истину? Здесь у ученого нет сомнений — конечно же, в биосфере. Это то целое, которое мы изменяем, становясь тем самым частью другого целого, то есть находясь на пути от биосферы к ноосфере.

В.И. Вернадский знал, что мы давно уже живем в искусственном мире. И нам никак нельзя забывать о том, что двери, ведущие из мира искусственного в мир естественный, не заперты. В эти незапертые двери нам является (по крайней мере, может явиться) то, что мы по привычке называем Космосом. Всем нам нужно учиться жить под знаком космической взаимосвязи сущего, под знаком единого Логоса природы. Как современный мыслитель Вернадский восстановил классические традиции русского космизма в объяснении мира.

Остальные статьи собраны в нашем сериале «Вернадский — 160»