Микропластик: угроза или нет?

Пластмассовый мир победил.
Макет оказался сильней.
Последний кораблик остыл.
Последний фонарик устал…

Егор Летов

У тех, кто занимается экопродукцией и вообще здоровым образом жизни, появилась новая страшилка: микропластик. В нездоровой промышленной пище он присутствует всегда, а вот в суперэкоздоровой — никогда, поэтому она дорогая, но того стоит. Микропластик действительно есть в пищевых продуктах, но он есть в любых продуктах. Однако сколь это опасно и опасно ли? Попробуем приглядеться к проблеме микропластика с помощью доклада, подготовленного в 2022 году силами экспертов Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), которые обобщили труд огромного числа исследовательских групп со всего мира.

Иллюстрация Сергея Тюнина

Хемофобия как она есть

Я слушал интернет-семинар по экопчеловодству. Вел его человек, представившимся успешным экобизнесменом, изготавливающим и продающим дорогие продукты, чистые от всякой химии. Что такое в его понимании химия и как без нее можно сварить, скажем, суперэкомыло, если это процесс омыления жиров кислотой, установить не удалось. А вот понять, что его продукты очень дорогие по определению, потому что эко-, удалось.

В выступлении было много забавных хемофобских казусов вроде того, что мед нельзя откачивать в алюминиевой медогонке, потому что там же «оксид алюминия, ну вы понимаете» (напомним, что оксид алюминия химически инертен и вполне входит в состав эмульсий для лечения раздраженного желудка вроде Маалокса). Однако один тезис сильно заинтересовал: в неэкомеде много вредного микропластика, потому что пчеловоды накрывают рамки с сотами положком из полиэтиленовой пленки, а то и вовсе используют для изготовления ульев пенополиуретан или строительный пенополистирол (такие ульи весьма популярны, потому что они теплее, легче и зачастую дешевле, чем деревянные). А действительно, как обстоят дела с микропластиком в меду да в других продуктах?

Кулинары, похоже, пока что о микропластике в приготавливаемой еде не задумываются, но они точно знают, что такое хорошо, а что такое плохо. Например, совсем не трудно встретить на сайтах здорового питания такой пассаж: «по определению Всемирной организации здравоохранения, здоровое питание включает в себя фрукты и овощи, бобовые, цельные злаки и орехи». Или такой: «с каждым годом приверженцев здорового питания становится все больше. На рынке появляются природные аналоги искусственно произведенных продуктов. На полках супермаркетов встречается морская пищевая соль, польза которой очевидна». Как соль, вываренная из той же рапы, что и морская, оказалась в числе «неприродных искусственных продуктов» не очень понятно, оставим на совести автора цитаты.

«Ну, про мед и пластик понятно, а соль, яблоки и морковка тут при чем, откуда там какая-то химия? Ладно бы речь шла о пестицидах и удобрения, а то ведь тема статьи микропластики», — спросит иной читатель. А вот сейчас узнает при чем.

Микропластик в интерьере Земли

Проблема микропластика возникла не одновременно с массовым внедрением синтетических материалов в нашу повседневную жизнь, а примерно десятилетие спустя, в 70-х годах XX века. И это было связано, скорее, не с самим появлением в глобальной экосистеме мелких и мельчайших частичек пластика из-за износа сделанных из него предметов, а с развитием и широким распространением точных методов анализа, например хороших микроскопов или спектрометров.

Поначалу исследователи ограничивались тем, что с помощью красителей разделяли частицы синтетической органики и природной. Сейчас же появились методы, которые не только видят микро- и наночастицы пластика, не только отличают их от природных пылинок и волоконец, но и определяют их состав, а равно фиксируют мельчайшие примеси, которые выходят из полимера и оказываются в продуктах питания.

В общем, к настоящему времени, благо прошло уже больше полувека эры полимеров, человечество вполне неплохо вооружено, чтобы сказать: «Нет разницы, применяешь ты пластик в своем производстве или нет. Твой продукт все равно будет содержать микроскопические и наноскопические частицы наиболее распространенных пластиков, а также имеющиеся в них функциональные добавки».

Порой про истинный источник такого загрязнения мы и не догадываемся. Возьмем элементарный полиэтилен, пленочное укрытие, которым огородники накрывают парники. Всем известно, что у него, да и у многих других массовых полимеров, есть неприятное качество, а именно биохимическая инертность. Никто, ни простейшие, ни бактерии, ни грибы, ни водоросли, не желают его потреблять, а если все-таки дело до этого доходит, то потребляют крайне медленно и с нескрываемым отвращением.

Казалось бы, какого подвоха можно ожидать от такого материала в плане биосовместимости? Максимум он станет хрупким под действием ультрафиолета и разрушится на мелкие, мельчайшие и ультрамелкомельчайшие фрагменты и фрагментики. Ну да, засорит почву на века, но это же инертный засоритель. А вот и нет!

Оказывается, для того чтобы пленка была прочной, пластичной, устойчивой к ультрафиолету, в полиэтилен могут ввести немного добавок. Например, в роли пластификатора выступают диэтилгексиладипат (ДЕГА) и некоторые фталаты, например дибутилфталат (ДБФ). Часть таких добавок не связывается в полимерном материале, а остается в свободном состоянии. То есть способна мигрировать.

Диэтилгексиладипат (ДЕГА) и дибутилфталат (ДБФ)

Конечно, все эти вещества сертифицированы для использования с пищевыми продуктами, однако есть допустимые дозы. Однажды исследователи из КНР решили разобраться, а что там, в растениях, которые живут под пленочным укрытием. И намерили, что в салате, сельдерее, листовой горчице содержание ДЕГА и ДБФ высоковато, больше, чем разрешают нормы ЕС и США: в горчице 5,84 мг/кг, в салате 3,49 мг/кг. Разрешенная же доза 300 мкг на кг веса для ДЕГА и 50 мкг для ДБФ, или, в пересчете на вес взрослого человека в 70 кг выходит 21 мг и 3,5 мг соответственно. То есть съесть за день килограмм таких салатных листьев не полезно. И что интересно, в почве фталатов меньше, чем в листьях: 2,38 мг/кг. То есть пластификаторы испаряются из пленки, попадают в атмосферу и оттуда переходят в листья.

Судьба добавок

Упомянутый сюжет — лишь малая доля видимой части айсберга выщелачивания технологических добавок из полимеров при их соприкосновении с продуктами питания. Например, установлено, что упакованные курятина и говядина впитывают мономеры стирола, соответственно 2,6 и 5,6 мкг/кг. В упакованных сандвичах, опять-таки с курятиной и говядиной, стирола больше: 16,3 и 10,7 мкг/кг. Видимо, этот стирол выходит из белых вспененных полистирольных лотков и подложек (на них кладут порционное мясо и оборачивают пленкой), в которых всегда есть немного непрореагировавшего мономера.

Стирол и винилхлорид

Впрочем, источник может быть и иной — плесень. Например, изучение итальянского сыра горгонзола с голубой плесенью показало: если он упакован в пластик, то содержание стирола в нем 803 мкг/кг, а если в фольгу, то 250 мкг/кг. Исследователи полагают, что в этом сыре стирол естественного происхождения: его синтезирует та самая голубая плесенью. (Для любителей подробностей сообщаем, что факт производства стирола из фенилаланина за счет работы ферментов пенициллиновой плесени установили в 2007 году французские исследователи, желавшие разобраться: отчего у сыра порой появляется неприятный «целлулоидный» запах.) Любители выпить кофе из полистиролового стаканчика потребляют до 8 мкг стирола с каждым литром напитка.

В принципе, история со вполне съедобной горгонзолой подсказывает, что указанные выше концентрации стирола, проникшего из упаковки в продукт, никак не могут сказаться на здоровье при разумном потреблении. Тем более что нормы ЕС допускают 60 мг стирола в килограмме съедобного продукта.

Если обернуть твердый жирный сыр в пвх-пленку, то из нее в поверхностный слой станет проникать уже знакомый пластификатор ДЕГА: за 250 часов его окажется около 15 мг на квадратный дециметр площади поверхности. Впрочем, далее поверхностного слоя это вещество не пройдет.

Прямых опытов по загрязнению мяса пластификаторами полиэтиленовой и полипропиленовой пленок, в которые любят упаковывать такую продукцию, пока не поставлено. Однако проведены опыты с модельным веществом, аналогом всех пластификаторов, дифенилбутадиеном. Его специально вводили в полиэтиленовую пленку, а затем заворачивали курятину и свинину. Ожидаемо, чем жирнее было мясо, чем выше температура хранения, тем больше оно поглощало модельного пластификатора: свиная шейка за 10 дней хранения в холодильнике забрала 90 мкг/дм², а постная курятина 11 мкг/дм². А всего в пленке было 491 мкг/дм².

1,4-дифенилбутадиен-1,3

Пластификаторы и антиоксиданты довольно легко переходят из упаковки в кукурузные, картофельные чипсы, а также в кексы и прочую выпечку. Так, пластификатор ацетилтрибутилцитрат присутствует в кукурузных чипсах и выпечке в количестве 2–7 мг/кг, а в картофельных преобладает диизобутилфталат в том же количестве. Интересно, что этот пластификатор для пищевых пленок не сертифицирован. Встречаются в чипсах и ДЕГА и другие фталаты. А в саке из пластиковой крышечки мигрирует до 7 мг/кг того же ацетилтрибутилцитрата.

Ацетилтрибутилцитрат

Впрочем, все эти концентрации совершенно несущественны. Расчет, выполненный с учетом средних рационов питания, дает следующее. Суммарное ежедневное потребление всех добавок, которые могли попасть в продукты из упаковки, составляет 0,003, 0,04 и 0,02 мг на килограмм веса соответственно взрослого, подростка и ребенка. Так что беспокоиться нечего.

Темное царство микропластиков

Выше речь шла о миграции веществ из, так сказать, макропластика. А что у нас с микропластиком? Очевидно, что у него гораздо более развита поверхность и, значит, миграция небезопасных добавок будет идти гораздо эффективнее. Кроме того, опять-таки благодаря поверхности, микропластик сорбирует различные вещества из той же воды, и концентрация их способна вырасти многократно. Таким образом микрочастицы становятся средством транспорта в организм для различных загрязнителей.

Однако, как известно со времен М.В. Ломоносова, все зависит от пропорции: много ли этих частиц человек съедает каждый день, что это за частицы, в какой степени и чем они загрязнены. Попытаемся приглядеться к этому аспекту пластикового загрязнения нашей экосистемы, хотя сделать это весьма непросто. Причина в отсутствии стандартов.

Так, определение микропластика было дано в 2008 году. Это частицы размером менее 5 мм, которые живое существо проглотит и не заметит. Однако нижняя граница для микропластика, в сущности, не установлена, и получается, что каждый исследователь волен поставить эту границу, как он хочет, точнее, как позволяет разрешающая способность его аппаратуры. В результате выходит статья с сообщением, что измерено столько-то микрочастиц пластика. Затем группа каких-нибудь экспертов проводит обзор научной литературы, собирает сведения, кто сколько измерил за предыдущее десятилетие, усредняет, не вникая в методику работы, и получает полную чушь.

Вот яркий пример. По оценкам 2019 года, человек за год съедает 52 тысяч частиц микропластика, а если учитывать те, что он вдыхает, то суммарное количество потребляемого микропластика достигает 120 тысяч частиц. Так и написано во Введение к докладу ФАО 2022 года. Однако в 2019–2020 годах вышли свежие данные по пластиковому загрязнению бутилированной воды, а также овощей и фруктов. С учетом этих данных человек ежегодно съедает аж 29 миллиардов микрочастиц пластика!

Однако в той же работе написано, что вдыхает он не десятки тысяч, а всего две тысячи частиц микропластика в год. Очевидно, что тут взяты явно заниженные данные, 0,68 частиц на кубометр воздуха. Где-то может быть и так, однако другие исследователи дают разброс от одной штуки до трех тысяч частиц в кубометре воздуха. С учетом того, что человек за день пропускает через легкие 8,64 кубометров, верхняя оценка дает все девять миллионов пластиковых микрочастиц в год. И опять-таки неизвестно, а до какой нижней границы размеров были проведены эти подсчеты.

Как видно, наука о микропластиковом загрязнении делает лишь первые шаги, поэтому приходится ориентироваться на такие противоречивые и недостоверные данные. Но при этом держать в уме, что если речь идет о сотнях частиц, значит, исследователь измерял частицы размером в доли миллиметра, если о десятках тысяч — то размер измеряется в десятках микрон, ну а когда появляются миллионы и миллиарды, значит, имелся хороший автоматизированный микроскоп, различающий объекты в микроны, а то и сотни нанометров.

Итак, какими же частицами микропластика и в каком количестве приправлена наша еда?

Волокна в меду

Возьмем мед, с которого начат этот рассказ. Удивительно, но равноосных, или плоских, частиц микропластика от полиэтиленовых ведерок и полипропиленовых контейнеров, положков из полиэтиленовой пленки на рамках ульев или самих пенопластовых ульев в нем практически не замечено. А что есть? Пластиковые микроволокна. Откуда они могут взяться? Есть один очевидный источник — тканые холстики: не все покрывают рамки полиэтиленом, а экопчеловоды и вовсе пластик презирают. Однако холстики делают из льна, а синтетические волокна там могут быть по недоразумению, когда досталась ткань с добавками синтетических волокон, кто в пчеловодческом магазине разбирается в таких тонкостях? Еще есть пчеловоды, которые используют полипропиленовые тканые мешки из-под сахара.

Однако исследователи микропластика вообще не считают, что пластик в меду как-то связан с технологией пчеловождения. Единственное объяснение, которое им удалось найти, — пыль. Пыль оседает на цветках, пчела ее переносит в улей, и каким-то образом компоненты пыли оказываются в меду. Поскольку пластики вездесущи, в частности входят в состав тканей, того же агротекстиля, используемого в сельском хозяйстве, воздух повсеместно загрязнен его микроволокнами.

В общем, в килограмме немецкого меда находят от 10 до 336 микроволокон и от 2 до 83 равноосных фрагментов. К сожалению, хоть работы и проходили совсем недавно, в 2015 году, микропластик выявляли методом окрашивания и состав этих частиц и волокон неизвестен. В противном случае идентифицировать источник загрязнения было бы проще.

Приправа к рыбе

Море считается неиссякаемым источником микропластика, поскольку именно туда в конечном счете стекается непереработанный пластиковый мусор, а также продукты его разрушения. И далее он логично оказывается в желудках морских обитателей. Если пластик тяжелый, например ПЭТ или ПВХ, то это будут желудки донных обитателей, а если легкий, вроде полиэтилена, полипропилена, то тех, кто плавает у поверхности.

Марикультура добавляет свою толику загрязнения, ведь садки оплетены пластиковыми канатами, для выращивания моллюсков и водорослей используют пластиковые тросы, которые подвешены на пенопластовых поплавках. В общем, много принадлежностей для получения морепродуктов сделано из синтетических полимеров. А они разрушаются, например истираются, и получаются микропластики, сконцентрированные в воде марикультурной фермы.

Неудивительно, что микропластики в морепродуктах вызывают особую озабоченность исследователей. В этой связи микропластик в морских организмах изучен неплохо; тут ученые не ограничиваются фиксацией наличия микрочастиц, но и измеряют их состав. Результат таков. В моллюсках оказалось больше всего полипропилена и пористого полистирола. Впрочем, и полиамиды вроде нейлона, и полиэфиры также присутствуют. В рыбе есть все массовые пластики фактически в соответствии с долями мирового производства. Лидеры — полиэтилен и полипропилен, за ними следуют полистирол, полиамид и поливинилхлорид.

К счастью, рыбу, за исключением мелких рыбешек, едят без потрохов и подавляющее большинство съеденного ею микропластика уходит в мусорное ведро. Но кое-что остается, и пропорция такая: если в килограмме непотрошеной рыбы имеется от 160 до 34 тысяч микрочастиц, то в съедобной части из них остается от 50 до 1850 микрочастиц. Наиболее сильно загрязнена речная рыба, обитающая в устьях крупных рек: там сосредоточивается много микропластика, раздробленного на своем длинном пути к морю.

Впрочем, источник микропластика может находиться вовсе не в воде. В консервированную рыбу попадают микрочастицы от промышленного оборудования, используемого при ее переработке, например — от пластиковых разделочных досок.

С моллюсками вопрос сложнее, ведь зачастую их поедают вместе с внутренностями. Измерения показывают, что в килограмме съедобных частей мидий и устриц, выращенных в садках, микропластика гораздо больше, чем в рыбе: 7–20 тысяч частиц. В диких ракушках микропластика меньше — около 4 тысяч частиц на килограмм. С учетом того, что в странах, где едят много моллюсков, а это Испания, Италия, Бельгия, за год съедают до 3 кг на человека, выходит, годовое потребление микропластика только с этим видом пищи составляет 12–60 тысяч микрочастиц пластика.

Впрочем, есть очень интересные соображения, которые свидетельствует, что обращать внимание на эти частицы нет никакого смысла. Был проведен такой опыт. На кухне рядом с плитой поставили чашку Петри размером с мидию и ждали 20 минут, предполагая, что это время приготовления пищи; на чашку упало 5 микроволокон из воздуха. Затем ее перенесли на стол и подержали еще 20 минут — время потребления пищи; упало одно волокно, различие. очевидно, связано с разной интенсивностью циркуляции воздуха.

В общем, выходит, что на тарелку диаметром 12,5 см за время ужина упадет 114 микрочастиц, а в сковородку при приготовлении пищи в пять раз больше. Конечно, это могли быть вполне природные микроволокна, однако есть оценка: треть микрочастиц домашней пыли ныне предоставлены пластиком. Значит, за год человек съест почти 14 тысяч частиц, упавших в тарелку, и 60 тысяч, упавших в сковородку. Так что полученная от съедания ракушек доза пренебрежимо мала.

Чистота соли

Как нетрудно догадаться, микропластик из загрязненной им морской воды неизбежно оказывается в той самой, безусловно, полезной морской соли, которую получают просто выпариванием воды на солнце и не подвергают серьезной очистке с перекристаллизацией. И действительно, изучение соли из разных стран показало, что чем грязнее вода у берегов страны, тем больше пластика в соли. Лидер — Индонезия с 12 тысячами микрочастиц пластика в килограмме соли, за ней идет соль с побережья острова Тайвань — полторы тысячи. В килограмме европейской морской соли насчитывают десятки микрочастиц.

На основании этих данных даже сделано предположение, что соль может служить индикатором пластикового загрязнения прибрежных вод и европейские воды гораздо чище азиатских. Однако есть и иные исследования, например йодированной соли производства Италии и Хорватии. Они показывают, что, независимо от цены и бренда, микропластик в такой соли исчисляется тысячами штук в килограмме, лидером же стала Хорватия с 13–20 тысячами микрочастиц.

Значит ли это, что хорватская Адриатика очень грязная? Нет. Если считать только частицы размером больше 500 мкм, то легко удается выйти на типичные показатели по ЕС в десятки микрочастиц на килограмм морской соли. А если взять микроскоп получше и сосчитать микронные частицы, то и выйдут тысячи. Интересно, что итальянская соль с загрязнением 1,6—8,1 тысяч микрочастиц на килограмм содержит микропластик разнообразных форм с минимальным размером 4 мкм, а в хорватской соли доминируют волокна полипропилена минимального размера около 24 микрон, причем так во всех изученных образцах.

Авторы исследования предполагают, что волокна нападали с одежды работников при фасовке соли либо из тары, ведь хорваты упаковывают ее в пластиковые пакетики, а итальянцы — в картонные. Однако, скорее всего, это волокна от оптовой тары — тканых мешков, которые как раз делают из полипропилена.

Казалось бы, каменная соль, образовавшаяся в древности, когда никакого пластика не было, должна быть чиста от микропластика. Нет, это предположение неверно. В такой соли находят до 9–16 микрочастиц на килограмм, которые предположительно попали в продукт при переработке и фасовке. Сахар тоже бывает загрязнен пластиковыми микроволокнами — 300–500 штук на килограмм; скорее всего, это волокна из тех же полипропиленовых мешков. Очевидно, что с учетом объемов потребления соли и сахара всем этим пластиком можно смело пренебречь, но запомнить: даже в таких продуктах микропластик имеется.

В итальянской соли (а-г) встречаются микрочастицы пластика разнообразных форм, а в хорватской хоть и гораздо больше числом, но разнообразием меньше, сплошные волокна. Monia Renzi, Andrea Blašković, Marine Pollution Bulletin, 2018

Короли царства микропластиков

Микропластик, происходящий из тары и технологического оборудования, — тот самый пластик, что находят в бутилированных напитках. Как правило, его частицы имеют форму микрогранул; он явно не связан с текстильными волокнам, витающими в атмосфере любых помещений. Первые работы показывали, что пластика в напитках немного. Так, в литре пива — от 2 до 112 микрочастиц, минеральной воде — до 60 микрочастиц, в водопроводной — менее 15. Как правило, это ПЭТ из самой бутылки и полипропилен из крышки.

Другие пластики в напитках редки, они могут взяться из материала труб и сосудов для хранения воды. Самое большое загрязнение дают многоразовые пластиковые бутылки: напитки, расфасованные в них, имеют в своем составе во много раз больше микропластика, чем в новых бутылках, — до 15 тысячи микрочастиц на литр.

Казалось бы, сотня микрочастиц на литр — совсем немного, пей пиво, минералку и ни о чем не думай. Увы, тут сказалось уже отмеченное пребывание науки о микропластиках в младенческом возрасте. Исследование 2019 года показало, что в литре итальянской минеральной воды из пластиковых бутылок содержатся не сотни и не тысячи, а за полсотни миллионов микрочастиц! Причина все та же — учет разных размеров: итальянцы в своей работе считали мелкие частицы, размером от 0,5 до 10 мкм, а ранее смотрели на крупные.

Казалось бы, сотни тысяч микрочастиц пластика, потребляемые с каждым глотком минеральной воды, — это нечто чудовищное. Однако пересчет в граммы дает максимум один миллиграмм микропластика в литре или ежедневное потребление с водой 40 мкг пластика на килограмм веса человека. Отсюда сразу же следует, что никакие добавки, которые могут выделиться из микропластика, никакие шубы из сорбированных на них веществ не способны нанести вред здоровью, ведь вес и добавок, и шуб составляет ничтожную долю от веса самих частиц, которые их переносят. То есть выходит нанограммы на килограмм веса человека.

Удивительно, но очень грязными, гораздо грязнее морепродуктов, оказались продукты, на которые совсем уж не подумаешь, так сказать, образец естественности и полезности, — овощи и фрукты. Так, в одном килограмме яблок и груш может содержаться почти по 2 миллиона микрочастиц пластика. В килограмме моркови — 1 миллион, брокколи — 1,2 миллиона, в листьях салата 500 тысяч микрочастиц. Интересен их размер — около 2 микрон независимо от овоща и фрукта. Это вполне соответствует диаметру сосудов в тканях растений — 4–100 мкм. То есть частицы микропластика явно попадают в плоды, двигаясь с соками.

Источник пока что неясен, но выбор невелик: почва и воздух. Откуда и там, и там, а овощи-фрукты для исследования покупали в лавках вполне сельской Катании, что на востоке Сицилии, столько микропластика, не очень понятно. Единственное, что приходит в голову, — системы мульчирования нетканым агротекстилем и орошения, в частности капельного, которое делают именно из пластиковых труб, трубок, трубочек, а обитатели почвы охотно этот пластик грызут, приводя в негодность. Разрушают трубки и прорастающие внутрь них корни растений. Чтобы не бороться с повреждениями, многие трубки так и делают одноразовыми — их укладывают ежегодно, отправляя отслужившие на свалку.

Как бы то ни было, из всех изученных овощей и фруктов яблоки дают наибольшую ежедневную дозу потребления микропластика на единицу веса тела — 462 тысячи штук для взрослого и 1 миллион 410 тысяч для ребенка, что и понятно: яблок они съедают поровну, а веса тел сильно отличаются. Это в обоих случаях значительно меньше потребления микропластика с бутилированными напитками — 1,5 миллиона и 34 миллиона соответственно.

Так, на основании свежайших исследований, именно бутилированные в пластиковую тару напитки оказываются главным источником микропластика в наших организмах. На втором месте, как видно, фрукты — овощи, а на третьем — домашняя пыль, падающая в тарелки, открытые кастрюли и сковородки при приготовлении пищи. На фоне этих пластиков, неизбежно имеющихся в самой распространенной пище, нет смысла задумывать о пластике в соли, меду или той же рыбе. Согласно имеющимся данным, этой долей можно смело пренебречь.

Как жить с пластиком?

Что же со всем этим счастьем нам теперь делать? Есть ли повод для беспокойства? Прямого ответа на этот вопрос нет, однако имеются общие соображения. Главное из них гласит: важнейшая характеристика — это размер пластиковой частицы. Сейчас на основании имеющихся опытов, которые проводили не с участием людей, а на рыбах и рачках, в редких случаях на мышах, можно утверждать: все те микропластики, о которых шла речь выше, неспособны преодолеть стенку кишечника. И значит, благополучно выходят с калом.

Возможную опасность представляют частицы размером в полмикрона и менее, то есть нанопластик. Вот они могут просачиваться сквозь стенку кишечника, попадать в межклеточный матрикс, оказываться в крови и далее попадать в клетки различных тканей, прежде всего печени. Результат опять-таки не очень ясный.

Прежде всего исследователи предполагают, что нанопластик может вызвать иммунную реакцию, ведь размер таких частиц соответствует размеру клеток бактерий, грибов и частиц вирусов, а некоторые клетки иммунной системы как раз и предназначены для поглощения частиц этого размера. Да и не только иммунные клетки умеют так делать. Предположение не лишено оснований: частицы полистирола, полиэтилена, ПВХ размером 100—500 нм вызывали признаки иммунной реакции у отдельных культур клеток рыб, либо будучи впрыснутыми в икринки. Правда, их содержание было во много раз больше, чем содержится в пище или в воде, где живут рыбы.

Наночастица пластика, попавшая внутрь какой-то клетки, также способна вызвать неприятности. Так, она соединяется с некоторым белками, обрастает так называемой короной, чем вносит искажения в работу клеточной машины. Расположенные в частице добавки, несмотря на всю ничтожность своего содержания, могут вызвать выработку активных форм кислорода, а значит приведут к окислительному стрессу.

И действительно, если рачков держали в воде с большим, в сотни микрограмм или даже в целый миллиграмм наночастиц полистирола на литр, то у них начиналась повышенная выработка антиоксидантов, причем интенсивность синтеза зависела от размера наночастиц: наиболее сильна реакция на частицы диаметром 50 нм. Высокая, в десятки миллиграммов в литре воды, концентрация нанопластика приводит уже и к явно видимым поражениям печени рачков, правда, такой концентрации нет в природе.

Как все эти данные переводить на здоровье человека, пока не знает никто. Очевидно, что сделать это непросто. Интригу добавляет и тот факт, что пока исследователи больше сосредоточены не на нанопластике, а на микро-, который, как было сказано, скорее всего, проходит по желудочно-кишечному тракту и в организм не проникает. Не ожидает ли их сюрприз, как это случилось с солью и бутилированной водой, когда снижение нижнего предела размера определяемых частиц увеличило их число в этих продуктах во многие тысячи раз, не очень ясно. Тут вся надежда на улучшение качества приборов, используемых в таких исследованиях.

Как бы то ни было, пока что не выработаны никакие рекомендации, ни международные, ни национальные, по нормированию содержания микро- и нанопластиков в пище. Единственная рекомендация принята австралийцами — ограничивать содержание микропластиков в косметике, поскольку через сточные воды они попадают к водным обитателям и далее следуют по пищевой цепи. Более-менее подробные рекомендации и нормативы касаются веществ, которые могут выходить из пластиковой упаковки и переходить в продукты питания. В общем, у специалистов имеется непаханое поле, на котором они могут ярко проявить свои способности, выясняя непростые отношения микро- и нанопластиков с живыми существами и, прежде всего, с человеком.

Ну а пока они пашут, праздной публике нужно осознать простую мысль. С середины XX века мы живем в мире, где есть синтетические полимеры, созданные человеком и без человека не существующие. Это время не так давно было принято с гордостью называть эрой полимеров. Сейчас такое название несколько забылось, однако именно оно как нельзя лучше передает суть нашего времени.

Пластики не просто ворвались в историю человеческого общества, позволив создать вещи, без которых современная цивилизация немыслима. Они в прямом смысле слова вошли в жизнь человека, не только заполнив пластиковыми предметами окружающую его среду, но и попав в организмы всех живых существ. Сейчас нет никакой возможности спрятаться от пластика, особенно в микро- и наноформе. Даже забравшись на крышу мира, Тибетское нагорье, что лежит на высоте 4877 метров и где живут разве что буддийские монахи с плотностью один человек на квадратный километр. Даже там, зачерпнув воду из горной реки, человек обнаружит до 2686 микрочастиц пластика в кубометре воды.

В этой ситуации глупо искать какой-то оазис, какой-то продукт, где нет микропластика. Такого просто нет, даже если в производстве пластик не применяют, а все работники одеты исключительно в экоодежду из чистого льна и хлопка. Микрочастицы пластика обязательно прилетят с движениями воздуха, приплывут с водой, проникнут из почвы по сосудам растений. Пока нет никаких научных данных, что частицы микропластика при имеющихся в продуктах и в природе концентрациях способны оказать в какой-то степени различимое влияние на здоровье человека.

В сущности, если не разводить хемофобию, они оказываются небольшой добавкой к общему объему природной пыли, с которой человек сталкивался на протяжении всей своей истории, а также к техногенной пыли от износа металлов, текстиля, посуды, стройматериалов, продуктов горения дров и другого топлива. В общем — ко всем тем микро- и наночастицами, что появились в нашем окружении с возникновением технической цивилизации. Будучи компонентом этой самой техногенной пыли, с которой человечество вполне справилось, вряд ли микропластики обещают какие-то сюрпризы.