«Химия и Жизнь», Июнь 2006

Газовые гидраты — это минерал, состоящий из льда и метана. Его природные запасы, которые на несколько порядков больше, чем запасы природного газа, в последние годы все больше интересуют энергетиков.

Многие великие ученые задумывались о том, какой может быть жизнь на ближних к нам планетах и в совсем уж далеких мирах. А может ли появиться жизнь, если вода на далекой от солнца планете скрыта под ледяной корой?

Всю науку, как известно, можно поделить на две большие, взаимосвязанные, но все же принципиально разные части: фундаментальную и прикладную. Мало у кого возникнет вопрос, зачем нужна прикладная наука. С фундаментальной наукой все не так очевидно. Почему налогоплательщики, обремененные самыми разными личными проблемами, многие из которых упираются в финансы, должны оплачивать еще и фундаментальные исследования? «В не слишком богатой России никто не обвинял меня в том, что я, астрофизик, — дармоед. А немцы, французы и итальянцы — случалось, что и обвиняли. Можно ожидать, что рано или поздно вопрос о необходимости или ненужности фундаментальной науки возникнет и у наших шоферов, строителей, врачей, шахтеров и бизнесменов.»

Что такое хемометрика и чем она занимается, можно объяснить по-разному. Наиболее популярное определение гласит, что хемометрика — это химическая дисциплина, применяющая математические, статистические и другие методы, для построения или отбора оптимальных методов измерения и планов эксперимента, а также для извлечения наиболее важной информации при анализе экспериментальных данных. Именно в этой малоизвестной науке мы находим первые ростки новой парадигмы.

В отличие от архитектурных излишеств, продукты химических реакций служат вовсе не для того, чтобы человек, сидящий за электронным микроскопом, получил эстетическое удовольствие от их разглядывания. Однако как-то само собой получается, что красивая структура часто оказывается и наиболее полезной.

«А как там у вас Жвирблис, все еще работает?» — с этого вопроса часто начинают разговор читатели, авторы и друзья «Химии и жизни», потерявшие связь с журналом десять — двадцать лет назад, когда хотят возобновить общение и убедиться, что мы и есть та самая «Химия и жизнь». «Конечно, работает, а как же», — гордо отвечали мы в 90-х. «На пенсии, но консультирует и пишет», — говорили мы в начале тысячелетия. Теперь придется привыкать отвечать: «Вячеслава Евгеньевича больше нет».

Так что же такое «Я»? Откуда оно берется и куда девается после нашей смерти?

Патриарх отечественной физики Виталий Лазаревич Гинзбург в своей нобелевской речи обрисовал основные проблемы, стоящие перед физикой в двадцать первом веке. Три из них он назвал Великими: проблему обоснования квантовой механики, проблему возникновения жизни во Вселенной и проблему стрелы времени. Две первые интенсивно обсуждаются физиками, с третьей ситуация иная — непонятно даже, как к ней подступиться.

Физиков можно назвать охотниками за симметриями: в некотором смысле они отличаются от остальных людей тем, что отыскивают в природе все более скрытые и все более фундаментальные типы симметрий. Это отчетливо видно в области элементарных частиц, где именно выявление симметрий служит тем орудием, которое позволяет свести все разнообразие наблюдаемых сущностей к немногим лежащим в их основе структурам. С другой стороны, в математике есть выделенные объекты, обладающие нетривиальной, удивительной симметрией. Прежде всего к ним принадлежат правильные многогранники, возможную роль которых в физике еще предстоит раскрыть.

Как биологический вид может разделиться на два в отсутствие внешних изолирующих факторов? На этот «проклятый» вопрос теории эволюции отвечает гипотеза двух российских ученых: у самых разных животных (от насекомых до рыб, по крайней мере) потенциальный половой партнер должен пройти «иммунологическое тестирование». Малейшие различия могут стать препятствием для спаривания — и генетическая изоляция возникает почти из ничего.

Помнится, еще Мечников говорил, что старость надо лечить. И вот знаменитый биохимик Б. Эймс придумал лекарство от старости. Как? Просто: посмотрел, чего, собственно, не хватает «старым» клеткам, сделал из этих веществ пилюлю — и подействовало! В Америке уже продается в аптеках.

Почему наши фигуристы всегда были «на уровне», а конькобежцы — нет? Оказывается, у нас лед... нескользкий. Но теперь это в прошлом: секрет «скользкого льда» открыт, технология внедрена и это уже сказалось на спортивных результатах.

Айсберги, откалывающиеся от ледового щита Антарктиды, становятся все многочисленнее и крупнее (в тысячи раз больше того, что потопил «Титаник»). С одной стороны, возникает угроза нового Потопа. С другой — это практически неисчерпаемый источник чистой пресной воды.

Что может быть нежнее бабочки? И суровее гор Средней Азии? Тем не менее эти прекрасные хрупкие существа живут там.

— Вот здесь.
Водитель изображает небрежный кивок. Едва слышимый свист отъезжающей дверцы судорогой сводит лицо, и я неловко вываливаюсь из мобиля. В затылке привычно ноет, отчего воздух отдает кислым. Пульсация удручает однообразием: полсекунды — всплеск боли и секунда блаженного покоя. Большое пятно. Мощное...

Когда говорят о «царственной» птице, имеют в виду именно этого орла — Aquila heliaca. Он же, вероятно послужил в свое время моделью для византийского (и нашего) герба. Сейчас в России их гнездится порядка тысячи пар, и это, оказывается, много — три пятых всей численности вида.