Граница
 |
| Художник Е.Станикова |
Но сегодня из базы данных вместо цифр и диаграмм выскочила сначала дата — 31 декабря, — а потом голографический Дед Мороз, радостно развернувший транспарант: «Дорогие вахтовики, в Новый год фирма дарит выходной даже вам!»
Рочев пару секунд ошарашенно смотрел на голограмму.
Целый свободный день... и что с ним делать?
Он влез в комбинезон и вышел на крыльцо.
С пасмурного неба сыпался мелкий снег.
Между мерзлыми кочками темнела стылая вода.
Ряд плотно насаженных, не по-земному высоких колючих кустов разделял инопланетное болото на две части, обозначая границу между участками разных корпораций. На противоположной стороне виднелась диспетчерская фирмы-конкурента — точно такая же станция, как у Рочева, только флаг норвежский. И точно так же в пятидесяти шагах от нее торчала наблюдательная вышка, увенчанная стационарным роботом-соглядатаем, — договоры о неприкосновенности чужой промысловой территории давно уже возвели в ранг закона и за их соблюдением следили очень строго.
Норвежец стоял под флагом и смотрел на падающий снег.
Рочев улыбнулся, нажал на браслет. Над головой вспорхнула надпись-мыслеобраз:
«Тоже выходной?»
«Ага».
«Что делать будешь?»
Норвежец, не задумываясь, выдал:
«Готовить!»
«Точно!» — подумал Рочев.
Он помахал соседу, вернулся в дом и до самых сумерек топтался на кухне, переругиваясь одновременно с синтезатором пищи, плитой и кухонным комбайном. Наконец работа была завершена.
На тарелках красовались соленые грузди, сочные помидоры и неизменные бутерброды с колбасой и сыром. Под колечками лука серебристо блестела селедка. В духовке доспевало жаркое. А в центре стола стояла огромная салатница с оливье.
Рочев полюбовался натюрмортом, вышел на крыльцо, завиртуалил над болотом северное сияние.
Выглянул норвежец:
«Уже?»
«Ага. Целый тазик оливье настрогал».
«Что такое оливье?»
Рочев в картинках изобразил процесс приготовления и конечный продукт.
«Круто, — уважительно просигналил норвежец. — Вкусно, наверное».
Рочев даже расстроился.
«Я бы отнес тебе попробовать, — написал он в морозном воздухе, — но уволят же, черти. Да еще граница эта, с шипами в три ряда — не продерешься...»
Громкий треск прервал беседу.
Оцепенев, диспетчеры смотрели на ковыляющий к станции Рочева здоровенный куст. На том месте, где он только что рос, в границе зияла обширная брешь.
У крыльца куст остановился, приветливо махнул шипастой веткой.
Над головами людей синхронно вспыхнуло:
«Этого не может быть!»
«Почему? — удивился куст. — Моя планета, где хочу, там и хожу, ваши конторы не указ. Давай свой оливье. Отнесу».