Фантастика

Старик шел по коридору, расплескивая чай. Придерживал стакан, качающийся в подстаканнике. «Теперь не делают такие стаканы, как раньше. Нет, не делают. Подстаканник есть, а стакана нет. Эх, жизнь пошла». Длинный коридор коммунальной квартиры тянулся в темноту. Лампа возле его двери давно перегорела. «Конечно, ее никто мне не заменит. Надо собираться в магазин. А это чертова лестница. Две. Нет, даже три. Кто нынче вспомнит, что ступеньки тоже растут. Они с каждым годом все круче, вырастают прямо под ногами. Нет, отвратительные нынче пошли ступеньки. То ли дело раньше. Их было в два раза меньше»...

Каждый день я езжу в клинику. Гигантское здание встречает экраном на торцевой стене, обращенной к дороге. Я улыбаюсь с экрана и машу рукой — себе и еще восьми миллионам людей. Пью кофе с сырной пенкой. Чашка одна и та же, с узким дном и белой полосой на шоколадном фоне. Картинка меняется: я облачаюсь в хирургический костюм с приталенным верхом и пуговицами. На самом деле в отделении гораздо удобнее носить балахон с широким вырезом...

— Ваше возвращение на Землю придется немного задержать. — С таким заявлением встретили Канаткина в марсианском управлении «Медтехника», куда он был вызван за неделю до отлета. Для убедительности новость ему сообщил сам Хромов, начальник отдела корабельных медсистем.
— У меня с двадцать шестого отпуск, — вежливо напомнил Канаткин, — я женюсь.
— Это замечательно! Руководство в курсе и поддерживает! — Хромов улыбнулся. — Но вы сами знаете, какая у нас сейчас нехватка людей...

Мистер Прюмст Востриц был гурманом-коллекционером. Его жизненным правилом было — не пробовать одного и того же блюда более одного раза. Благо он мог себе это позволить. Разумеется, мистер Прюмст не входил в число богатейших людей Галактики. Тем не менее, благодаря тому, что его прадедушка в свое время крайне удачно прибрал к рукам ториевые месторождения на Канопусе-7, состояние мистера Вострица было весьма и весьма значительным. Так что он мог в полной мере отдаваться своему хобби. А именно — каждый день посещать новые рестораны...

Октябрь выдался на удивление погожим. Полуденное солнце палило как в августе, так что в сиесту старый Лу отдыхал. Он сидел на скамье возле ограды своего цветника и смотрел, как западный бриз гонит пену на камни. Шум прибоя был едва слышен — дом Лу стоял на взгорье метрах в двухстах от моря. Перед домом и скамейкой пролегла проселочная дорога, сразу за ней склон круто уходил вниз, а потом полого тянулся до самой воды...

Вопреки обычаю, Канцлера похоронили сразу. Митрополит настаивал, чтобы на третий день — по-людски, а не по-басурмански. Директор санитарного ведомства возражал: пойдет запах — не выведешь, в бункере-то, а сколько еще сидеть? В итоге решили не ждать.
Похоронить покойника в бомбоубежище — проблема, но решилась она неожиданно просто. В дальнем служебном коридоре пол оказался не бетонным, а земляным: то ли так задумано, то ли строители, которых поджимали сроки, не положили плиты. Или украли. Два бойца из охраны лопатами выкопали в земляном полу могилу. Хотели поглубже, а вышло как всегда: в узком коридоре землю складывать некуда, и так-то едва развернулись около наваленной кучи...

Около часа пополудни небольшой крытый тентом грузовичок Kingo выехал за ворота строящегося участка в районе Довье и, загудев электродвигателем, двинулся в сторону шоссе. В кузове, схваченный тросами, застыл ящик, полный гвоздей, металлолома и битых бутылок. В куче этого хлама притихли полтора килограмма взрывчатки SuperB...

Охватить неохватное и объять необъятное, чтобы заглянуть в далекое будущее человечества и представить, какие всходы дадут завтра технологические и социальные инновации сегодняшнего дня. Именно этим занимались лучшие исследователи завтрашнего дня на протяжении всего ХХ века, и именно над этим рассуждают их преемники сегодня.

Полдня пути от Северки остались за спиной. Начало темнеть, но разбитый в пыль Сибирский тракт казался белым. Лес расступился, дорога вывела к развилке. Никита задумался. Свернуть налево, попытать счастья на Хрустальной Горе? Недалеко, и ночлег искать надо. Вон туча с юга ползет, зарницы сверкают. Да говорят, что хозяин карьера на Хрустальной — упырь. То не диво, конечно, все хозяйчики пьют кровь у работников, так или иначе...

Тибетский чай Капитану! — торжественно сказала Вита, выходя из кухонного отсека. Бог весть, что думали руухе, конструируя корабль, но из камбуза в рубку вел не прямой коридор, а затейливый овальный лаз со скошенным полом и неясного предназначения выступами по краям. Одни светились приглушенными огоньками, другие терялись в полутьме...

Заканчиваем печатать работы победителей прошлогоднего конкурса научно-фантастической журналистики «Полвека тому вперед», посвященные описанию событий 2070 года. Третье место — у репортажа, записанного Натальей Духиной.

Темный Властелин сопротивлялся отчаянно. Да и меч у него был тоже не из простых. Но похуже светлого. «Какое счастье, что добрый волшебник Бамбрус дал мне перед путешествием этот меч, — думал сэр Арчибальд, наращивая темп ударов. — Темный Властелин прекрасно сражается. Пожалуй, равным оружием на турнирном поле я мог бы ему и проиграть… Но, к счастью, у меня волшебный меч, и скоро все завершится…

Многие критики и историки научной фантастики, пытаясь обнаружить истоки жанра, перелопачивали горы древних свитков и ветхих книг. После продолжительных раскопок в поисках прародителя они иногда натыкались на сочинения «Правдивая история» и «Икароменипп, или Заоблачный полет» античного писателя Лукиана из Самосаты.

Продолжаем печатать работы победителей конкурса научно-фантастической журналистики «Полвека тому вперед», посвященные описанию событий 2070 года. Второе место — у интервью, подготовленного Наталией Самойловой.

В тайнике оказались ассигнации, кольца, серьги, бархатные мешочки с камнями, прохладными, гладкими на ощупь. Камни посыпались еще куда-то. Слышался шорох, голос испуганной мыши: «Сыпется и сыпется!»
Парень по привычке задвинул кирпич на место, закрыв тайник. И затих. Закричала спросонья служанка. Она решила, что кто-то лезет в ее окно...

Когда я попадал в квартиры клиентов, на меня накатывало дежавю. Вот, к примеру, тарелка. Похожа на док-станцию, но не она: нет проводов. Садиться на тарелку не нужно. А вот люстра — на нее тоже лучше не садиться, неустойчива и представляет ценность. Цветы в вазе — ценность монотонно убывает со временем. Рядом не пролетать: непрочные, можно повредить потоком воздуха. Посудомоечная машина…