Вояж

Иллюстрация Сергея Дергачева

В одиннадцать вечера прилетели три молодых черта, превратились в летучих мышей и повисли на нижней ветке старой высокой березы, растущей над лавкой у подъезда многоэтажного дома. Висят летучие мыши, кайфуют. А что не кайфовать? Вечер теплый, луна растущая. Черти молодые. Секреты, что они за день разузнали, из них так и прут.
— Этот город скоро зальет по самую макушку, — говорит первый черт.
— Наводнение будет? — спрашивает его второй.
— Дождь будет лить день и ночь. Машины будет с улиц смывать, подвалы зальет. Транспорт встанет, торговля прекратится. На огородах лук-картошку-морковку-укроп смоет, есть будет нечего.
— И как же такой ливень случится? — интересуется третий. — Шлюзы небесные взорвут, как перед всемирным потопом?
— Нет. В этот раз подпорки выбьют, и само небо на землю упадет со всей водой, что на нем есть.
— И спасения нет? — уточняет второй.
— Есть. Если кто-то догадается домкрат под небо подставить и небо поднять, то все прекратится. Да кто же до этого додумается?
Тут второй своим секретом делится:
— В соседнем городе мэр болен. Скоро помрет, и душа его к нам в лапы попадет.
— И сильно болен? — интересуется третий.
— Всем, чем можно. Он уже лучших лекарей созвал, почти все деньги, что наворовал, на лекарства да на больницы потратил. Лежит в лучшей палате, золотую капельницу ему ставят, серебряные пилюли дают. Да только все не впрок. Знобит его, уже холод могильный он чует. Скоро, скоро наш будет.
— И все-таки спасти его можно? — с подковыркой спрашивает первый.
Вздохнул второй:
— Да, можно. Надо на него старый промасленный ватник, за сто рублей купленный, надеть. Но кто же на мэра будет грязный ватник натягивать?
А тут третий рвется рассказать:
— В деревне Самошки нет воды и света. Света нет, потому что на линии электропередач дерево легло на опору, смяло все в кучу, и там провода коротит. На подстанции включают — коротит, предохранители вышибает, и опять без света. А раз нет электричества, то не работают насосы. Вот и воды нет. Холодильники не работают, телевизоры тоже. Третий месяц так. Они скоро начнут всем селом чертыхаться, и тогда они наши.
Первый усомнился:
— Да неужели никто по линии не прошел?
— Нет. Местные ждут, что электрики исправят, а электриков осталось двое на весь район, они работать не рвутся.
— Ну! Это неинтересно! — закричали два первых чертенка.
А тут по телевизору сериал «Сваты» закончился, и они рванули домой, а то мамка заругает. Третий полетел за ними следом, крича обиженно: «Но вы же не дослушали!»
А под лавкой спал Петр Демидович. Сначала он на лавке спал. Его туда друзья положили, с которыми он слегка выпил. До квартиры его не понесли, опасаясь тяжелой руки супруги, Марии Филипповны. А что? Хорошо на лавке: вечер теплый, луна молодая. Петр Демидович на лавке вертелся. Сначала упал с нее, а потом под лавку закатился. Голоса его разбудили, он не видел, кто говорил, но слышал все. Потом подумал: «Приснится же такое. Домкрат… Домкрат». И опять уснул.
Утром пошел Петр Демидович на свою автобазу на работу, как не в себе. Его мужики просят движок посмотреть, а он: «Домкрат надо». Ему кричат: «Демидыч, глянь рулевую колонку». А он опять: «Домкрат бы». В бардачок заглянул и говорит: «И здесь домкрата нет». Мужики забеспокоились: не «белочка» ли пришла? Но через несколько дней забылось. Все пошло своим чередом.

И вот как-то вечером выходит Петр Демидович с работы и идет домой. Не сразу, конечно. По пути хотел в «Живое пиво» зайти, кружечку дернуть. И тут ясное небо как потемнеет! Полило сразу. Поток воды с неба! Никто не ожидал. Все вокруг бурлит! Начало машины потоком сносить. Люди в панике разбегаются, прячутся кто куда. И тут Петр Демидович опять про домкрат вспомнил. Побежал к первой попавшейся машине:
— Домкрат давай!
Но девушка-блондинка только руками разводит.
Он кричит:
— Открывай багажник!
Хватило ума — открыла. Пошарил Петр Демидович в багажнике, нашел домкрат. Вытащил, поставил посреди дороги под небо и давай небо поднимать. И поднял! Дождь утих.
Все на улицу высыпали, удивляются: что такое было? На Петра Демидовича никто внимания не обращает и не знает, что он город спас. Постоял он в ожидании славы, не дождался. Что стоять с домкратом в руках? Понес инструмент хозяйке. А та смотрит на него пристально и говорит:
— Ох и не простой ты мужик, Петр Демидович!
— А откуда ты меня знаешь?
И тут работяга наш присмотрелся, а девица тоже не простая: красоты неземной, блондинка платиновая, стройная, высокая.
— Ты, девонька, наверное, чемпионка олимпийская по волейболу? — спрашивает Петр Демидович.
— Почему по волейболу?
— Высокая такая и красавица.
— Спасибо, — говорит девушка. — Садись в машину. Поговорим. Я чую, нам по пути.
Сел Петр Демидович в машину, тронулись, она и говорит:
— Так откуда ты про домкрат знал?
И рассказал Петр Демидович все как на духу.
— Это черти были, — пояснила девушка.
— Откуда ты все знаешь? — поражается Петр Демидович. Присмотрелся. — Красивая ты. Только что у тебя с ушами? Впрочем, это сейчас оперируют.
— Зачем оперировать? Я — эльф. Или ты не знаешь, кто такие эльфы?
— Почему не знаю. Сын, пока в школе учился, бредил всякими хоббитами. Тетрадки ему покупали с властелином колец. Потом якшался с толканутыми…
— Толкинистами?
— Во-во. Толканутыми. Там тоже гномы были, ворки.
— Орки.
— Они самые. И эльфы. Потом подросли — успокоились. А помнишь, еще при последней переписи народ в хоббиты записывался? Ты, значит, не успокоилась и эльфийские уши себе сделала?
— Почему сделала. Я настоящий эльф. От рождения. И уши такие от рождения.
Петр Демидович засопел:
— Какие же у нас эльфы? Это в Англии, наверное.
Девушка рассмеялась. Красивый такой смех, мелодичный.
— На территории России эльфы издавна живут. Вот город Элиста. Он раньше был Эльфий Стан, а потом слова скомкались.
— А как тебя зовут? — поинтересовался Петр Демидович.
— Эльфира.
— Эльвира, красиво.
Девушка поправила:
— Эльфира.
Тут Петр Демидович заволновался:
— А куда мы едем? Мы уже куда-то за город выехали.
— Мэра соседнего города спасать. Раз уж ты выполнил первое задание, надо второе выполнять.
Петр Демидович раньше и думать не думал, что это — задания. Случайно ведь подслушал. Да, видать, все не случайно, все предопределено…
Внезапно у него зазвонил телефон — жена! И давай ругать: где он, такой-рассякой, шляется! Петр Демидович ей как на духу:
— Еду с девушкой в соседний город мэра спасать.
— С какой-такой девушкой?! — взвилась Мария Филипповна.
Тут Эльфира нежным голосом шепчет Петру Демидовичу: «Дай-ка телефон». Берет и, все так же мило улыбаясь, говорит вдруг грубым басом:
— Женщина, что вы пристали к коллеге? У нас между городами колонна встала, нужны рабочие руки. Нас командировали.
— А вы кто такой? — уточняет Мария Филипповна.
— А я — блондинка, — продолжает Эльфира тем же басом, — высокая, красивая.
— Высокая?! Красивая?! — взорвалась Мария Филипповна. — Вы там перепились, что ли, алкаши?
А тут Петр Демидович как заорет:
— Останови! Останови! Вон мужик в ватнике! Останови возле него.
И, слыша этот крик, Мария Филипповна враз успокоилась:
— А, так вы уже доехали до места аварии? Ну, тогда трудитесь. Пусть только мой оболтус, как закончите, позвонит.
Действительно, стоит на краю дороги мужик в грязном ватнике, затормозили рядом с ним. У мужика руки трясутся.
— Дайте сотенку! — говорит он умоляюще.
— Я тебе две дам, — отвечает Петр Демидович. — Только ты отдай мне свой ватник.
— Бери, — охотно откликается мужик. Снял ватник и остался во вполне приличном костюме.
Дали ему двести рублей, забрали ватник и поехали дальше. А из вечерних сумерек к мужику на обочине подходит другой. Первый ему говорит:
— Вот видите, коллега, работяге помогают охотнее. А вы меня корили, когда я этот ватник из куста вытащил и надел.
И два загулявших участника симпозиума по квантовой физике, доктор технических наук и доктор физико-математических наук, пошли заливать жажду холодным пивом.

Когда Петр Демидович с Эльфирой доехали до другого города, перевалило за полночь.
— И как этот ватник на мэра надеть? — ломает голову Петр Демидович. — Ватник-то весь грязный. Я человек рабочий, привычный, и то мне противно его в руки брать: засаленный, пыльный, в репьях, в паутине…
— Я тебя научу, — говорит Эльфира, — есть у меня план… — И рассказала, и научила.
Вся больница спит, мэр — мучается. Болит у него. Все тело разламывается, ноги крутит, пальцы от боли растопыривает, уши огнем горят, нос и пятки холодом могильным сводит, на мозжечке иней, в коленях адская боль. Тут дверь открывается, заходит Петр Демидович и заговорщически молвит:
— Враги твои к тебе убийцу послали, бежать надо!
Мэр думает: «Какой еще убийца? Я через два дня сам помру». А жить-то хочется!
— Вставай! — торопит Петр Демидович. — Бежим!
Мэр хоть и при смерти, а жизнь дорога. Кое-как встал, до двери доковылял. Выглянул в коридор, а там — завораживающее зрелище. Коридор тусклым светом ночных дежурных ламп освещен, да из окон коридорных свет полной луны втекает. И идет по коридору девица метра под два голливудской красоты. И в каждой руке по длинноствольному пистолету с глушителем. Из-за угла ноги женские торчат — сиделку уже, значит, грохнули. Красотка движется плавно, человек так не ходит; голова крутится, как механическая. Проходит мимо открытой двери, повернула голову, глянула в палату, подняла руку с пистолетом. Звук, как плевок, — и в палате кто-то рухнул. Она дальше идет. У следующей палаты то же самое: «плевок» и звук падающего тела. Робота безжалостного враги подослали! Мэр, еле-еле передвигаясь, о стенку опираясь, как мог, пошкандыбал спасаться. За угол с Петром Демидовичем завернули, тут Петр Демидович мэру шепчет:
— В пижаме она тебя сразу узнает. Вот накинь! — И снимает с крючка ватник.
Противно мэру, но как жить хочется! Надел. И вдруг почувствовал себя гораздо лучше! Побежал рысью. Из больницы выскочил и дворами уже галопом понесся. И убежал от опасности. Петр Демидович еле за ним поспел. Остановились.
— Уф! — еле дышит Петр Демидович и говорит: — Я тебя спас. Ты меня отблагодарить должен.
— Отблагодарить? — возмутился выздоровевший мэр. — Да ты, может, все подстроил, чтобы из меня деньги выжать. А ну-ка, идем в полицию!
Петр Демидович подумал, что там у мэра все свои, а он-то в этом городе человек чужой. Плюнул и поплелся прочь. Вот так добрые дела делать!
А мэр воспрянул духом: от убийцы сбежал, болезнь ушла, от вымогателя избавился. Снял омерзительный ватник, в бак мусорный зашвырнул и пошагал было домой. Сделал шаг, другой, третий — и такая боль его скрутила, что хоть в петлю лезь. Завыл мэр. А потом что-то в голове щелкнуло. Вернулся к баку, из последних сил ватник нашел, надел — и сразу стал бодрым и здоровым.
Опять в машине едут Петр Демидович с Эльфирой.
— В больнице никто не пострадал? — волнуется Петр Демидович.
— Нет, — смеется девушка. — Пистолеты бутафорские. Люди просто впали в сон. Мы, эльфы, умеем на человека сон наслать. А мне давно хотелось такую сцену сыграть, как в голливудских боевиках.
— Здорово получилось, — соглашается Петр Демидович. — Очень натурально выглядело. Я как вспомню, до сих пор мурашки по коже. Теперь, получается, в Самошки, людей спасать?
— В Самошки. Надо же народу свет и воду вернуть.

Приехали в деревню, а там весь народ на площади перед магазином собрался. Орут, митингуют. Скоро чертыхаться начнут. Над ними реют черные ласточки, стрижи и грачи. Это черти со всей округи слетелись, злобой людской питаются. Ждут: как люди чертыхаться начнут, так души их погибшие ловить надо и в темные гнезда уносить.
Остановилась машина. Эльфира вышла. Все взгляды на нее: мужские — оценивающие, женские — с осуждением. На Петра Демидовича ноль внимания, а он с вопросом к обществу:
— Случилось у вас тут что?
Ему в ответ:
— Света нет! Воды нет! В будке трансформаторной все выбивает.
— Так надо по линии пройти.
Люди ему орут:
— Вот ты и сходи! Умный какой нашелся!
— Пройди, касатик, сделай милость!
Петр Демидович и пошел по линии. Эльфира с улыбкой очаровательной людям говорит:
— Не волнуйтесь. Он небо поднял, больного с того света вернул. И вам свет и воду вернет. Кудесник он!
Хорошо, что Петр Демидович знал, где искать. Вот трасса поворачивает. Стоит черный клен, верхушкой в небо уперся. В его черную листву уходит столб, тоже весь почернел. Где-то в листве искры мелькают — коротит там.
— Нашел! — кричит Петр Демидович. — Надо дерево валить.
Набежал местный люд, кто с пилой, кто с топором. Вжик-вжик, тюк-тюк, хряп-хряп — и повалили дерево.
Стоит черный-пречерный столб. И вдруг вспыхнуло! Искры! Столб просмоленный запылал и на глазах у всех сгорел. «Ноль», «фаза» и «заземление» сплавились в один комок. Провода на землю упали. Электроны побежали со страху, набились в трансформаторную будку, и будка лопнула. Взвыли люди:
— У нас теперь никогда света и воды не будет! Что ты натворил?
А черти в птичьих образах снижаются с небес, готовы вот-вот души хапать. Тут из кустов выходят двое. И один говорит:
— А позвольте, мы с коллегой покумекаем. Мы тут на симпозиуме по квантовой физике кое-что обсуждали…
Второй обращается к приятелю:
— Дайте-ка я первый посмотрю. Я как-никак доктор технических наук. А вопрос здесь технический: нет контакта.
Первый опровергает:
— А я как-никак доктор физико-математических наук. А физика — это наука о контактах.
Так, где препираясь, где друг с другом соглашаясь, и взялись они за дело. И таки смастерили что-то. Вдруг вспыхнули все фонари в поселке, и вода пошла в дома.
— Ну, — говорят ученые,— у вас теперь электричество и вода всегда будут.
Какое ликование тут началось в народе! А черные птицы с криками печали в разные стороны ни с чем разлетелись.
Стали тут на улицу столы выносить, накрывать. Зовут всех к празднику присоединиться. Доктора наук пировать пошли, а Петр Демидович Эльфире говорит:
— Что-то тут не так. Не могло дерево само по себе рядом со столбом вырасти.
Взял большую палку и подошел к дыре, которая образовалась, когда корни рухнувшего клена из земли выворотились. Сунул Петр Демидович палку в дыру и пошуровал там. Тут из дыры как рванут то ли человечки в шубах, то ли зверьки мохнатые — в сумерках и не поймешь. Но орут так противно! Кричали неприлично, разбежались в разные стороны и пропали без следа.
— Это — шубаршуны, — смеется Эльфира. — Ох и вредные существа!
Петр Демидович глядь в дыру — а оттуда свечение! Полез, присмотрелся, а то кругляши бирюзовым светом сияют. Набрал горсть, вылез наверх, стал при свете фонаря рассматривать — деньги! Но странные.
— Повезло тебе, — говорит Эльфира. — Это эльфимки, эльфийские деньги.
— А где их потратить можно?
— Нигде, — отвечает Эльфира. — Только если повезет.
— Ну и зачем они тогда? Пусть себе тут остаются.
— Зря отказываешься, — упрекает его эльфийка. — Тебе клад сам в руки идет, а ты им пренебрегаешь. Бери.
— Мне столько и не надо.
Позвали деревенских и тех двух ученых, поделили на всех поровну, считая и Эльфиру с Петром Демидовичем.
— Пора нам обратно ехать, — говорит Эльфира. — Тебя жена заждалась. Да и у меня дела.
Едут. Петр Демидович вслух раздумывает:
— Странно все получилось. Небо я поднял, город спас, а мне ни спасибо, ни полспасиба. Вроде так и надо, вроде все само собой прошло. Мэру я здоровье… что здоровье, жизнь вернул. И опять мне ни шиша. Даже грозился в полицию меня сдать. А в деревне вот хорошо получилось, по-людски. Но опять — деньги есть, а где их потратить?
— Нигде, — соглашается Эльфира. — В банке их не возьмут, в магазине не примут, и даже нумизматы от них шарахаться будут.
— Тогда зачем все это?
— Так приключения ж! Тебе хотелось иногда приключений? Томился ты без интересного дела?
— Томился.
— Отсюда пьянка.
— Отсюда, — соглашается Петр Демидович.
— А ты не пей, — убеждает его Эльфира.
И чувствует Петр Демидович, что убеждение это — волшебное и пить он больше не будет.
А вот уже и приехали. Остановились у подъезда. Петр Демидович вышел:
— Ну, прощай, красавица. Чувствую, вряд ли увидимся. Ты птица высокого полета, а мне раз в жизни на такое приключение свезло.
Эльфира печально и согласно кивнула, потом говорит:
— Подожди. — Вышла из машины, от березы, на которой черти висели, оторвала кусок бересты, поводила по ней наманикюренным ноготком и подала. — Захочешь эльфимки потратить, вот тебе подсказка. — Села в машину и укатила. Хорошая машина — «Эльфокар».
Петр Демидович при свете подъездного фонаря попытался разобрать, что Эльфира на бересте нацарапала, да ничего не высмотрел. Сунул в карман и домой пошел.

Минуло дня три.
Утром Петр Демидович вышел из дому под громкие сетования Марии Филипповны: у нее совсем отказал старый утюг. А в обед к Петру Демидовичу подкатил снабженец Григорий, вредный мужичонка.
— Я слышал, — зашептал Григорий, — у тебя эльфимки имеются. Могу что-нибудь за них устроить. Тебе что надо?
Петр Демидович Григория не любил и сперва отшатнулся:
— Что тебе, Гришка? Откуда ты вообще знаешь? А впрочем… утюг есть?
— Легко. Прекрасной фирмы «Гремлинг», в магазине такого не купишь.
— И сколько стоит?
Григорий посмотрел испытующе с хитрым прищуром:
— Ну сколько утюг в магазине стоит?
— Мне дорогой не надо, — торопливо уточнил Петр Демидович, — мне что попроще.
— Ну, тысяча триста. Отдам за тысячу сто.
Петр Демидович подумал, что он тогда почти половину эльфимков отдаст. Жалко. С другой стороны, Эльфира сама говорила, что он их нигде не потратит. Так с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Хорошо, — решился Петр Демидович. — Приноси завтра утюг, а я деньги принесу.
Григорий заулыбался. Хлопнули по рукам. Петр Демидович руку в карман — а там кусочек бересты, в рулончик свернутый, пальцы жжет. Развернул его Петр Демидович — буквы рубиновые вспучились: «Цена утюга «Эльфтон» (отечественный) — 2 эльфимка. «Гремлинг» не брать. Барахло!»
Петр Демидович стал Гришке тыкать в лицо:
— Это как понимать?
Тот сразу погрустнел.
— Правду, значит, говорят, что тебе сама Эльфира Леголасовна покровительствует. Будет тебе «Эльфтон» за два эльфимка. Хотя мы уже по рукам ударили.
— Ладно, — сжалился Петр Демидович. — Я тебе три эльфимка принесу.
— Ты смотри, — сказал Гришка, уходя, — если что надо, обращайся. А прейскурант, — он кивнул на бересту, — у тебя есть.
На другой день порадовал Петр Демидович супругу новым шикарным утюгом. Сказал, что его за сверхурочную работу по ликвидации аварии премировали. И зажили они по-прежнему. Правда, пить Петр Демидович перестал совсем. Вечерами дома сидел.

И вот однажды перед сном пошел он на кухню у окна покурить. Часов одиннадцать было. И тут прилетели три молодых черта, превратились в черных совят и сели на ветку березы. Завели разговор. Первый говорит: «Не удалось с потопом. Кто-то домкрат под небо подставил и небо поднял». Второй в ответ: «И мэр выздоровел. Теперь ходит в ватнике. В такой грязной одежде в кабинетах и в президиумах не посидишь, поэтому он все время на стройках да на ремонтах. Уже все системы жизнеобеспечения в городе наладил, дороги какие построил, какие отремонтировал. Теперь за детские сады, школы и больницы взялся. Люди на него не нарадуются, на следующий срок собираются переизбрать». Третий влезает: «В Самошках теперь и свет, и тепло, и вода навсегда. Одно расстройство! А еще там…» Но тут его первый перебил: «Да ладно тебе с Самошками. Вот я услышал, что новое замышляется! Вот тут мы за все отыграемся…»
Петр Демидович уши навострил, приготовился в очередной раз мир спасать. И в этот миг на кухню нагрянула Мария Филипповна.
— Кто тут у нас под окнами тараторит и тараторит, спать не дает?
А накануне в микрорайоне воду отключали, поэтому все запас делали. Повсюду в квартире — банки и кастрюльки с водой. Одну такую кастрюльку Мария Филипповна на кухне ухватила, глянула в воду, да и сказала: «Ах ты, Господи, помилуй за грехи мои тяжкие». И в окно эту воду как плесканет! Чертей такой водой облить, что кипятком ошпарить. Завопили они и прочь унеслись.
Мария Филипповна с кухни ушла, а Петр Демидович сделал последнюю затяжку и стал наблюдать, как тишина и покой разливаются над этим миром.