Случайности в Феврале
Сто лет назад, в 1918 году, закончились последние надежды исторически обреченного «старого мира». Важное напоминание всем, кто способен увидеть место исторической случайности и знаки исторической необратимости в современности. Какие же это были случайности и какие необратимости?
 |
|
Демонстрация работниц Путиловского завода в первый день Февральской революции |
Почему это важно сейчас
В 1918 году с боевых сражений между красной и белой армиями началась Гражданская война в России. Она стала результатом предшествующих революционных событий. И уже в 1918 году многие исторические личности расплатились жизнью за ошибки, совершенные ими в 1917-м. Например, 1918 год стал последним в жизни царской семьи и многих царских чиновников и генералов. Кто-то расплатился за трусость и нерешительность, кто-то за безответственный риск; одни за неуместное тщеславие, другие за неосуществимое желание остаться в стороне.
Революции могут начинаться без всяких усилий революционеров и даже вопреки их ожиданиям. Так случилось во время Петроградского восстания конца февраля — начала марта 1917 года: у демонстрантов, протестовавших против голода и безответственности властей, вначале не было политических требований. Однако без усилий революционных лидеров революции не могут продолжаться и не смогут закончиться победой. Что было случайным, а что неизбежным в ходе революционных событий, можно попробовать оценить по воспоминаниям революционных лидеров.
В этой статье не будут рассмотрены воспоминания большевиков. Во-первых, потому что лидеры большевиков стали играть решающую роль уже после октября 1917 года, во-вторых, их видение событий, отрицающее случайность и постулирующее неизбежность победы «Великой Октябрьской социалистической революции», исходит из догмы и не соответствует задаче данной статьи.
Как формируется историческая память? На первом этапе случайность воспринимается через оценки, которые дают участники событий. На следующем этапе развития — это уже оценка, которую дает историк. Синхронно и во взаимосвязи с развитием рефлексирующего познания идет становление нерефлексивного общественного мнения. Оно начинает формироваться в школьных учебниках истории и заканчивается в стереотипах и шаблонах рассуждений, типичных для разных социальных групп. Поэтому случайность здесь будет интерпретироваться не только как явление действительности, но и как феномен исторического сознания.
В научно-теоретическом понимании историческая случайность может определяться:
— как незначительное событие, которое оказалось достаточным для крупных последствий;
— как неожиданное обстоятельство, которое невозможно было предвидеть из-за недостатка сведений о сложных взаимосвязях событий;
— как стихийное проявление свободы воли или эмоционального аффекта участников событий;
— как ситуация пересечения и столкновения событий из разных сфер действительности, не имевших до этой ситуации никаких прямых связей;
— как аналогия стохастических процессов, изучаемых естественными науками и описываемых такими понятиями, как «флуктуация», «бифуркация», «хаотический процесс».
С точки зрения идеологической риторики и общественного мнения под исторической случайностью обычно подразумевают отрицание исторической значительности, важности, нужности события. Понятие «случайность», как идеологема, выражает негативное, осуждающее, пренебрежительное отношение. Назвать событие случайным означает лишить его статуса великого события. Именно поэтому рассуждения на тему случайности Октябрьской революции (или переворота) были табуированы в советской историографии и советские идеологи-обществоведы активно критиковали такие подходы в западной историографии.
Здесь не будет идеологических оценок, но будет попытка на примере нескольких эпизодов в течение Февральской революции осмыслить, что именно называли случайностями ключевые участники революционных событий. И как к их мнению может относиться современный историк, знающий отдаленные последствия этих событий.
Эпизод первый: последняя возможность предотвратить волнения в столице
 |
|
Александр Дмитриевич Протопопов в придворном мундире |
Чем случайное историческое событие отличается от необходимого? Может быть, непредсказуемостью развития? Однако историческая необходимость может действовать так же непредсказуемо, как и случайность. Вступление России в Первую мировую войну сначала было необходимой причиной снижения противостояния в обществе. Оно отодвинуло революционные волнения из-за патриотического подъема и временного единения с самодержавием. Однако через три года война уже ускорила и усилила революционные волнения из-за экономических и военных неудач. Предсказать ход военных действий однозначно невозможно, когда и насколько изменится ситуация, неизвестно, и поэтому в первые годы войны сохранялась возможность, что ситуация ухудшится не настолько, чтобы вызвать крах власти.
Могла ли ситуация улучшиться, а власть укрепиться? После убийства Григория Распутина в декабре 1916 года исчез один из главных факторов, дискредитировавших власть. Однако масштабы и риски Первой мировой войны вряд ли позволили бы ей сыграть роль «маленькой победоносной войны». В начале 1917 года быстро исчезла возможность избежать крупных волнений в столице из-за всеобщей хозяйственной разрухи и повсеместной утраты доверия к власти. Однако представители власти этого или не замечали, или замечали, но ничего не предпринимали.
Роковой фигурой для власти в этой ситуации, по оценкам многих современников, стал царский министр внутренних дел Российской империи Александр Дмитриевич Протопопов. Этот человек быстро заслужил симпатию Николая II и его жены императрицы Александры Федоровны тем, что умел не утомлять государя лишней информацией, неприятными сведениями и сложными проблемами. Внутренние дела, по его словам, всегда обстояли хорошо, и поэтому Николай II спокойно уехал в Могилев. Такое поведение Протопопова сразу разочаровало его бывших рекомендателей из Государственной думы, в том числе ее председателя М.В.Родзянко. Разочаровало настолько, что они пытались объявить его сумасшедшим в надежде добиться его отставки.
 |
|
Михаил Владимирович Родзянко |
Это был один из случайных людей у власти, удобных для общения с императорской четой, но непригодных для управления империей. П.Н.Милюков в своих воспоминаниях так характеризует царских чиновников межреволюционного времени: «Опыт 1905 г., казалось, должен был служить уроком. Тогда с большим трудом удалось ликвидировать последствия неудачной войны и спасти власть от неизбежного ее результата — внутренней революции. … Граф Витте был призван специально для выполнения этой миссии. …После отставки графа Витте и началась борьба с молодым народным представительством, приведшая… к изданию избирательного закона 3 июня 1907 г., окончательно изолировавшего власть от населения и передавшего народное представительство в руки случайных людей и случайных партий. Кое-как сколоченный государственный воз скрипел до первого толчка». Согласно Милюкову, именно эти случайные бесполезные люди и партии (вместо необходимых и полезных фигур, таких, как Витте) и виновны в крушении царской власти и начале революции.
По мнению многих современников, бездействие и безответственность Протопопова стали основной причиной победы Февральского восстания в Петрограде. Важное свидетельство исходит от поэта Александра Блока, который выступает в непривычных для него ролях чиновника и мемуариста. В начале мая 1917 года Александр Блок принят на работу в "Чрезвычайную следственную комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так и военных и морских ведомств» в должности редактора. В августе Блок начал трудиться над рукописью, которую он рассматривал как часть будущего отчета Чрезвычайной следственной комиссии, и которая позже была опубликована под названием «Последние дни Императорской власти» (Петроград, 1921).
Александру Блоку на его должности стали доступны многие документы, сведения из которых он затем включил в свои воспоминания. В частности, Блок пишет: «Личность и деятельность Протопопова сыграли решающую роль в деле ускорения разрушения царской власти. Распутин накануне своей гибели, как бы завещал свое дело Протопопову… Протопопов оказался, действительно, ”роковым человеком”».
 |
|
Дмитрий Николаевич Дубенский |
Блок также опубликовал записи Дмитрия Николаевича Дубенского — шестидесятилетнего генерал-майора, военного писателя и издателя. Во время Первой мировой войны Дубенский состоял в свите императора в качестве официального историографа. Одна из записей Д.Н.Дубенского 24 февраля 1917 из ставки Николая II такова: «Тихая жизнь началась здесь. Все будет по-старому. От Него (от царя) ничего не будет. Могут быть только случайные, внешние причины, кои заставят что-либо измениться… В Петрограде были голодные беспорядки, рабочие Патронного завода вышли на Литейный и двинулись к Невскому, но были разогнаны казаками». В этой записи слова «случайные причины» фактически означают невозможность изменений. Если бы автор этой записи верил, что случайность может на что-то серьезно повлиять, то выразил бы беспокойство, но его запись об этом не говорит.
Опубликованная Блоком телеграмма Протопопова дворцовому коменданту В.Н.Воейкову от 27 февраля, то есть в апогей восстания, содержит следующие уведомления: «...Охранным отделением арестованы запрещенном собрании 30 посторонних лиц в помещении Группы Центрального Военного Комитета и 136 человек партийных деятелей, а также революционный руководящий коллектив из пяти лиц. Моему соглашению командующим войсками контроль распределением выпечкою хлеба также учетом использования муки возлагается на заведующего продовольствием Империи Ковалевского. Надеюсь, будет польза. Поступили сведения, что 27 февраля часть рабочих намеревается приступить к работам. В Москве спокойно. М.В.Протопопов».
Далее Блок публикует сделанные накануне революции доклады Охранного отделения и Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице. По его мнению, они «дают лучшую характеристику общественных настроений, они исполнены тревоги, но их громкого голоса умирающая власть уже услышать не могла». Слово «неизбежность» встречается в этих докладах постоянно. Общий вывод в одном из докладов: «…с каждым днем становится все ненормальнее и напряженнее». Однако приближенных царя этот вывод не особенно встревожил, и доклады до них, видимо, даже не доходили: главное для них — положение на фронте.
Сама вера в неизбежность делает события неизбежными, потому что одни люди перестают активно искать способы избежать нежелательные для себя катастрофические события и готовятся их пережить, а другие приобретают смелость в осуществлении желательных для них событий.
Наиболее осведомленные люди никогда не надеются на случайности. Но теперь от наиболее осведомленных людей из Охранного отделения уже мало что зависело. Единичные аресты общественных деятелей, которых начальнику Петроградского охранного отделения К.И.Глобачеву удалось добиться от Протопопова в последний момент, уже не меняли общей тенденции. Все общество не арестуешь, а на замену одних лидеров теперь сразу же готовы были встать новые. Решение проблемы со сбоем подвоза хлеба уже не прекратило беспорядков в столице, ведь это была не единственная, не первая и не главная проблема властей. Главная проблема — полная и необратимая утрата доверия у всех, включая собственных вооруженных защитников. Ее можно было решить только заранее, пока она оставалась обратимой. Протопопов этого не понимал, а Николай II не верил в существование проблемы. В результате оба они были расстреляны в 1918 году. Воейкову, Дубенскому и Глобачеву удалось эмигрировать в начале 1920-х.
Эпизод второй: первый офицер, выступивший на стороне восставших
Первый отказ солдат выполнять приказы по разгону беспорядков, видимо, и стоит считать той самой «случайной, внешней причиной», о которой писал Д.Н. Дубенский, находясь в ставке Николая II.
 |
|
Тимофей Иванович Кирпичников |
Судьба падающей власти всегда в руках ее вооруженных защитников. Это правило действует начиная от преторианцев римских императоров и заканчивая современной российской ситуацией. Когда внутренние войска, недовольные властью, отказываются подавлять массовые волнения, правителям уже ничто не поможет. Пока войска готовы стрелять по толпе, шансов (но не гарантий) удержаться у власти больше, чем шансов быть свергнутой. Подавление революции 1905–1907 годов убедительно продемонстрировало эту закономерность. В феврале 1917 года недовольных среди солдат было гораздо больше, чем десять лет назад, недовольство было сильнее, стали возможным массовое неподчинение войск, отказ разгонять восставших. Тот, кто первым решится на демонстративное неподчинение и повернет свое оружие против командиров, будет воплощать своим поступком историческую случайность, которая сделает революцию необратимой, а ее победу неотвратимой. Таким человеком стал Тимофей Иванович Кирпичников — 25-летний унтер-офицер петроградского гарнизона, славившийся среди сослуживцев наглостью и получивший за это прозвище Мордобой.
В ночь на 26 февраля штабс-капитан Лашкевич назначил Тимофея Кирпичникова фельдфебелем 1-й роты для подавления беспорядков вместо якобы заболевшего подпрапорщика Лукина. Если бы не это назначение, нашелся бы другой «исторический дублер», решившийся на то же, что и Кирпичников? Проверить это невозможно, а предполагать можно что угодно. Незапланированное совпадение решений нескольких человек сделало Кирпичникова на одно мгновение вершителем истории.
 |
|
Восставшие солдаты Волынского полка 27 февраля 1917 года |
В своих воспоминаниях «Восстание лейб-гвардии Волынского полка в феврале 1917 г.» (записаны журналистами с его слов) Кирпичников рассказывал, что при первом разгоне демонстрантов он «по-тихому» приказал стрелять поверх голов, а вечером предложил отказаться выходить на следующий день. Когда назавтра пришел капитан Лашкевич и попытался заставить роту выйти, он был убит одним из солдат. В ближайшие дни волынцы еще убивали офицеров в разных батальонах и повели за собой многих, кто перед этим вовсе не собирался бунтовать. Историки потом будут искать и найдут необходимые факторы, повлиявшие на то, что Кирпичникова послушали: в роте было много новобранцев, недостаточно испытавших муштры, и много фронтовиков, более смелых и самостоятельных. Однако все это не сыграло бы своей роли и было бы историками иначе осмыслено постфактум, если бы не способность одного нахального и отчаянного человека на поступок, достаточный для перелома в противостоянии общества и власти.
 |
|
Александр Павлович Кутепов |
В такой ситуации Кирпичников оказался случайно, то есть без предшествующей необходимости. Вся его дальнейшая недолгая жизнь была подчинена логике исторической необходимости, как и его смерть. Двадцать пятого октября 1917 года Кирпичников попытался вновь поднять бунт среди солдат гарнизона, теперь уже против власти большевиков, но поддержки не встретил. В ноябре он решил присоединиться к Добровольческой армии на Дону и был расстрелян по приказу полковника А.П.Кутепова, который затем стал одним из генералов Белого движения, а позже в эмиграции организовывал антисоветские террористические группы. Тот, кто убивал своих командиров, вызвал у Кутепова только презрение. Кутепов, как можно догадаться по его воспоминаниям, знал о Кирпичникове еще во время своей службы в Петрограде. Тогда Кирпичников ненадолго стал знаменит, Керенский назвал его «солдатом революции номер один», газетчики записывали с его слов воспоминания. В такой ситуации у офицеров, которые не могли простить Кирпичникову предательство, не было возможности выразить открыто свое отношение и выполнить акт возмездия. В своих воспоминания Кутепов описывает, что, когда с ним на Дону добился личной встречи некий «первый борец за свободу народа», он, не раздумывая, приказал его расстрелять. Кирпичников не знал и не догадался узнать, что 26 февраля в тот же день и на тех же улицах Кутепов защищал монархию. Однажды Кирпичникову удалось угадать, на чью сторону встать, но это не повторилось. У него было мало шансов на выживание и никаких шансов еще раз сыграть важную роль в истории.
Эпизод третий: последнее отречение от престола и последний шанс монархии
 |
|
Николай II в поезде, в котором он подписал отречение от престола |
Того, что одна вспышка недовольства вызовет лавину событий, закончившихся отречением Николая II от престола, никто не ожидал. И даже после отречения не сразу пришло осознание конца самодержавия. Приближенные царя надеялись дать народу «новую надежду», возведя на престол 38-летнего великого князя Михаила Романова.
Совещание Михаила Александровича с лидерами Февральской революции произошло 3 (16) марта 1917 года на квартире Путятиных, на улице Миллионной в Санкт-Петербурге (тогда Петроград). Большинство приехавших (Г.Е.Львов, А.Ф.Керенский, М.В.Родзянко и другие) советовали великому князю не принимать верховную власть — иначе немедленно разразится новое восстание — и передать рассмотрение вопроса о монархии Учредительному собранию. Только кадет П.Н.Милюков и октябрист А.И.Гучков убеждали Михаила Александровича принять престол. Получив гарантии личной безопасности, князь согласился подписать акт непринятия престола до решения этого вопроса Учредительным собранием. Можно оценить этот поступок князя Михаила как трусость, можно как некий расчет, но можно ли оценить его как случайность?
 |
|
Князь Михаил Александрович Романов |
Лидер октябристов М.В. Родзянко так описал разговор с князем в своих воспоминаниях: «Михаил Александрович поставил мне ребром вопрос, могу ли ему гарантировать жизнь, если он примет престол, и я должен был ему ответить отрицательно, ибо… твердой вооруженной силы не имел за собой…»
Важна ли была убедительность высказываний тех, кто приехал к Михаилу? Могли ли случайно произнесенные нужные слова с нужной интонаций изменить историческую ситуацию? То, что для последнего решающего разговора князь позвал только тех, кто убеждал его отречься, но не позвал Милюкова и Гучкова, говорит о том, что он заранее был склонен отказаться от ответственности. Эта склонность проявилась еще ранее, когда он в 1912 году вступил в морганатический брак с женой своего подчиненного, утратив тем самым юридические права на престолонаследие. По высочайшему указу ему было запрещено возвращаться в Россию, и он до 1917 года жил с женой и детьми в Европе, находясь под опекой и без права распоряжаться своим имуществом и капиталами. Но сейчас, в катастрофической ситуации, эти формальности никого не волновали. Князь Михаил, несмотря ни на что, все же обладал свободой воли, и решиться на спасение семьи и династии он мог. Такое решение было маловероятно, однако возможно. Нерешительность и эгоизм князя Михаила в ответственный момент лишили самодержавие любых шансов на возврат к власти. Части армии, которые еще сохраняли верность престолу, даже несмотря на нелюбовь к Николаю II, потеряли всякую опору. Теперь русских солдат могли повести за собой новые лидеры к новым и разным целям, что и проявилось в ходе Гражданской войны.
Русский философ и литератор Сергей Евгеньевич Трубецкой (1890–1949), служивший в это время на Северо-Западном фронте в санитарном поезде, так описал эту ситуацию в своих воспоминаниях: «Отречение Государя императора наша армия пережила сравнительно спокойно, но отречение Михаила Александровича, отказ от монархического принципа вообще — произвел на нее ошеломляющее впечатление: основной стержень был вынут из русской государственной жизни… С этого времени на пути революции уже не было серьезных преград. Не за что было зацепиться элементам порядка и традиции. Все переходило в состояние бесформенности и разложения».
Рассчитывая спасти свою жизнь, князь на самом деле подписал свой смертный приговор. Его расстреляли на месяц раньше Николая II. Тот, кто отказывается руководить в опасной ситуации, отказывается от шансов направить ситуацию в свою пользу, ибо те, кто будут руководить вместо него, о его пользе заботиться уже не будут.
М.В. Родзянко надеялся восстановить монархию благодаря Учредительному собранию. Он не понимал, что после второго отречения монархия была обречена. После захвата власти большевиками он пытался спасти демократию и участвовал в первом походе Добровольческой армии весной 1918 года. Эта задача также оказалась невыполнимой. В 1924 году Родзянко умер в эмиграции в Сербии. Тот, кто в критической исторической ситуации отказывается давать гарантии другим, не понимает, что его отказ от пусть даже иллюзорных гарантий тем, кто нуждается в поддержке, — это не менее рискованное решение. Во время революции гарантий нет ни у кого.
Воспоминания участников событий
Блок А. Последние дни императорской власти. Москва: Издательский дом Захаров, 2005.
Генерал А.П.Кутепов. Воспоминания. Мемуары. Минск: Харвест, 2004.
Кирпичников Т.И. Восстание лейб-гвардии Волынского полка в феврале 1917г. // Крушение царизма. Воспоминания участников революционного движения в Петрограде (1907 — февраль 1917 г.). Ленинград, 1986.
Милюков П.Н. История второй русской революции. София: Российско-болгарское книгоиздательство, 1921.
Трубецкой С. Е. Минувшее. Москва, 1991.
Церетели И. Кризис власти. Воспоминания лидера меньшевиков, депутата II Государственной думы. 1917–1918. Москва: Центрполиграф, 2007.
Эта статья доступна в печатном номере "Химии и жизни" (№ 7/2018) на с. 36 — 40.