Танатос и Эрос в информационном поле

Изучая нейрофизиологию и высшую нервную деятельность на кафедре биофака МГУ, я твердо усвоила, что информационные процессы, происходящие в живых организмах, — работа нейронов центральной нервной системы. У беспозвоночных это система нервных узлов, у позвоночных — головной и спинной мозг. А информацию из окружающей среды живые организмы получают при помощи своих органов чувств. В работе мозга еще масса загадок. Хотя современные методы позволяют его исследовать не только на клеточном, но и на молекулярном уровне, ученые пока не могут сказать, что им понятно, как действует наш командный орган. Но все новые факты и объясняющие их гипотезы вполне укладываются в базовые законы устройства жизни: работа генов, их регуляция, синтез белков, появление новых контактов между нейронами, проведение нервного импульса.

Поэтому меня сильно озадачило название статьи в журнале «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины»: «Бесконтактная передача приобретенной информации от умирающего субъекта к зарождающемуся. Экспериментальное исследование на крысах» (БЭБМ, 2012, т. 153, № 6, с. 788—790).

Стоп, какая бесконтактная передача, о чем это? От какого умирающего субъекта? Этого не может быть! Это же журнал Академии медицинских наук, рецензируемый и переводимый на английский язык, а не издание какой-нибудь Академии информатизации... Однако при чтении статьи в это верится с трудом. Так же, как и в то, что исследование проведено в Институте нормальной физиологии им. П.К.Анохина РАМН. От схемы эксперимента становится жутковато: крыс обучали, затем убивали, но в момент смерти убиенные делились своей информацией с будущим потомством других крыс, которые в это время спаривались. Готовый сюжет для фантастического триллера...

В научной статье преподносится очевидный «трэш». Как относиться к этому факту? Как к обычной научной публикации, пусть даже спорной, — не получается. (Отдельный вопрос к редколлегии журнала «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины» и к рецензентам, которые, согласно правилам, должны были одобрить статью к публикации.) Меня не удивило, что большинство опрошенных мной специалистов не захотели давать комментарии, поскольку «это лежит в другой плоскости — может быть, в плоскости веры, но не в плоскости науки». С этим я совершенно согласна. Но чтобы опираться на факты, попробуем все же провести «разбор полетов».

Навигация в бассейне

Информация, которую умерщвленные крысы передавали «зарождающимся», касается поведения в так называемом водном лабиринте Морриса. Это очень распространенная методика для исследования пространственного обучения животных, иными словами, способности к навигации. Чаще всего в нем работают с лабораторными крысами, иногда с мышами. Лабиринт Морриса — это в общепринятом представлении никакой не лабиринт, а круглый бассейн, в который наливают непрозрачную воду — обычно ее забеливают молоком. В бассейне имеется скрытая под водой площадка, на нее можно залезть и отдохнуть. Но для этого ее надо найти и запомнить, где она находится.

Крысу запускают в бассейн с «нулевой» информацией, она беспорядочно плавает и случайно натыкается на площадку. Сидеть лучше, чем плавать, даже если вокруг вода. (Меня всегда интересовало, как себя повел бы человек, если его запустить в бассейн, из которого он не может вылезти, ничего при этом не объяснив, но это к делу не относится.) В день крысе дают несколько попыток, причем запускают ее в бассейн с разных сторон. Ориентироваться полагается по находящимся в экспериментальной комнате предметам, иногда на стенки бассейна вешают специальные «флажки». О том, хорошо ли крыса запоминает, где платформа, судят по времени, которое она тратит на поиск, а если есть видеокамера, записывают ее путь — прямой или извилистый.

Так вот, авторы статьи обучали по такой методике крыс Вистар (порода лабораторных крыс, часто используемых в экспериментах) в течение четырех суток, давая им по четыре попытки в день. В результате 20 крыс научились находить платформу — время, которое они тратили на это в последних попытках, не превышало 10 секунд. Другие 24 крысы были исключены из обучения, так как не нашли платформу в первой попытке в течение минуты. Таким образом экспериментаторы сформировали две группы: обученных и необученных животных.

Любовь над трупами

Дальше начинается самое интересное — нервным не читать! Животных сначала усыпляли раствором морфина гидрохлорида, а через полчаса декапитировали, проще говоря, отрезали голову. После отсечения головы тела помещали в специально отведенное место — на нижний этаж двухэтажной клетки (клали ли туда также головы или только обезглавленные трупы, не сказано). А на верхний этаж клетки за 15 минут до того запускали самку в эструсе и самца, которые начинали спариваться. Каждой паре давали возможность заняться этим над трупами 10 сородичей.

Прошло время. Зачатое в таких экзотических условиях крысиное потомство появилось на свет. Среди них было 9 самок и 9 самцов, они составили группу А для дальнейших экспериментов. Была еще группа В (контрольная) — из крыс, которых тоже зачинали над трупами, но необученных животных, в ней оказалось 11 самок и 11 самцов. В возрасте двух месяцев тех и других крыс начали обучать навигации в бассейне.

Графики из статьи С.К.Судакова и соавторов («Бюллетень экспериментальной биологии и медицины»)

Читаем описание результатов: «Животные группы А отличались от животных группы В по скорости достижения подводной платформы в лабиринте Морриса, причем эти изменения носили гендерный характер». А именно, самцы группы А сперва обучались достоверно хуже, чем самцы группы В, но к концу различия исчезали. Самки двух групп сначала не отличались друг от друга, однако на третьи и четвертые сутки самки группы А достигали платформы быстрее, чем самки группы В. Второй эксперимент проводили, когда крысам исполнилось пять месяцев. Его результаты у самцов были иными. Самцы группы А сначала обучались хуже, а в конце обогнали самцов группы В. Самки показали результаты, аналогичные первому эксперименту. Напомним, что группа А — это самки и самцы, зачатые при смерти обученных крыс, а группа В — зачатые при смерти необученных. Динамика обучения показана на рисунках.

Секретный путь познания

Какой же вывод делают авторы столь необычного эксперимента? Читаем: «Результаты исследования свидетельствуют о возможности бесконтактной передачи информации о предшествующем обучении от умирающего организма к зарождающемуся, не имеющему в это время никаких органов восприятия известных типов информации». Ни больше, ни меньше! Если представить себе механизм подобной передачи, то получается картина, достойная кисти Босха. Обезглавленные тела (или отрезанные головы? Неясно, были ли там головы, хотя, по идее, головы как-то ближе к источнику информации) испускают некую эманацию неясной физической природы, которую воспринимает будущий (!!!) организм, которого нет еще даже в проекте. Есть только половые клетки его родителей. Всё. Даже если авторы не сомневаются в существовании информационного поля — а судя по ссылкам на предыдущие работы, не сомневаются, — то с донором и реципиентом сей информации полная неясность.

Подразумевается, что момент смерти соответствует моменту зарождения. Но это совершенно не очевидно: вне зависимости от того, умирали ли крысы от морфина или от отрезания головы, они попадали на нижний этаж «ложа любви» уже мертвыми. А верхняя парочка только совершала копуляцию — даже если успешно, то сперматозоиды всего лишь попадали в половые пути самки. Известно, что момент оплодотворения у крыс может происходить с большой задержкой, и вообще-то его специально определяют по наличию «пробки» у самки. В статье ни о чем подобном не говорится, момент оплодотворения вообще не учитывается. Но кто, как и чем должен воспринять эту информационную эманацию из мертвой головы? Очевидно, сперматозоиды, причем реагируют на нее по-разному, смотря по тому, Х- или Y-хромосому они содержат (иначе как объяснить гендерные различия?). Как именно реагируют, за счет чего — полная неясность. Не важно, что у сперматозоидов нет мозга, в информационном поле его наличие не обязательно.

Слово автору

Мы задали несколько вопросов первому автору статьи — члену-корреспонденту РАМН, директору НИИ нормальной физиологии Сергею Константиновичу Судакову.

— Совпадали ли в эксперименте момент зачатия и момент смерти? Как вы это определяли?

— В момент смерти происходило половое поведение крыс, закончившееся рождением потомства.

— Есть ли у вас объяснение разницы данных на самцах и самках?

— Пока нет. Для нас это было очень неожиданно.

— Каков может быть механизм бесконтактной передачи информации? Есть ли у вас гипотеза о его природе?

— Пока не знаю, надеюсь, в наших дальнейших экспериментах это будет выяснено. Мы не хотели бы в настоящее время выдвигать какие-либо гипотезы и предположения. Статья в БЭБМ только описывает экспериментальные факты, полученные в нашей лаборатории.

— В объяснении результатов вы, очевидно, выходите за рамки материалистической науки. Не смущает ли вас это?

— Мы ни на йоту не выходим за рамки материалистической науки. В статье описаны факты, полученные в эксперименте. Это материализм в чистом виде.

Меня ответы С.К.Судакова не убедили. Авторы даже не пытаются объяснить механизм пресловутой «бесконтактной передачи информации». Они считают, что получили экспериментальные факты. Но по принципу «бритвы Оккама» («Не следует привлекать новые сущности без самой крайней на то необходимости») стоило бы поискать более простое объяснение результатам, не прибегая к помощи сверхъестественных явлений. Поскольку для бесконтактной передачи информации не предложен физический механизм, она остается сверхъестественным явлением.

В дальнейших комментариях С.К.Судаков подчеркнул: «Данная работа была выполнена в свободное время на очень небольшие внебюджетные средства для удовлетворения собственного любопытства. Никаких выводов, кроме возможности передачи информации таким способом, мы не делаем. Этот вывод прямо вытекает из результатов». И затем: «Вы считаете, что публиковать в научном журнале можно только то, что соответствует уже известным фактам. Для чего же тогда наука?»

В связи с этим хочется вспомнить две недавние истории, наделавшие много шума в научном мире. Эти истории демонстрируют меру ответственности, которую берет на себя автор научной публикации. Первая — про «мышьяковых бактерий» (см. «Химию и жизнь», 2012, № 3). Получив сенсационные результаты — найденная в калифорнийском озере бактерия GFAJ-1 якобы может использовать мышьяк вместо фосфора и даже вставлять ее в молекулы ДНК, — Фелиса Вольф-Саймон из Астробиологического института NASA и ее коллеги предоставили материал специалистам из других лабораторий для независимой проверки. Что и было сделано: Рози Рэдфилд повторила эксперимент. Сенсация не подтвердилась, и об этом узнал весь мир. Другая громкая история — о нейтрино, летящих быстрее скорости света, которые были зафиксированы в эксперименте OPERA Национального института ядерной физики Италии. Ученые публично предложили коллегам повторить эксперимент. Существование сверхсветовых нейтрино не подтвердилось. Результат мог стать следствием технической неполадки. Но из-за общественного резонанса руководитель проекта Антонио Эредитато ушел со своего поста. Это я к тому, что сенсации подобного уровня требуют проверки и перепроверки. Конечно, БЭМБ — это не «Science», но если журнал переводят на английский язык, значит, ожидают, что его будут читать не только в нашем отечестве.

Немного занудства про методику

Так что же с результатами, полученными С.К.Судаковым и соавторами? Объяснение им можно поискать в методических погрешностях эксперимента. Используя личный опыт экспериментальной работы и мнение независимых экспертов, перечислим следующие.

Во-первых, как отмечает доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник кафедры физиологии высшей нервной деятельности биофака МГУ Инга Игоревна Полетаева, крысы Вистар — это аутбредная линия, то есть генетически они довольно разнообразны. У них достаточно большая изменчивость, в том числе по поведению: «различия, которые были получены в данной работе, вполне могут быть связаны с индивидуальными особенностями, например особенностями внутриутробного развития данных крыс». Обычно стараются составлять группы из животных разных пометов, заметила И.И.Полетаева, здесь же в каждой группе было только по два помета.

Во-вторых, группы животных невелики по размеру. При такой выборке статистический t-критерий (критерий Стьюдента) вполне может выявить различия со степенью достоверности p<0,05 в некоторых точках. По мнению эксперта, в данном случае надо было бы использовать другой статистический критерий, например критерий ANOVA для повторных измерений.

В-третьих, как подчеркнула И.И.Полетаева, в эксперименте не было интактного контроля — потомства крыс от свободного спаривания, без всякой связи с убиваемыми животными. Не было также и другого контроля — потомства крыс, спаривающихся при усыплении других животных, без отрезания головы. Другими словами, экспериментальных групп, которые сравнивали в лабиринте Морриса, должно было быть не две, а по крайней мере четыре.

В-четвертых, не было контроля момента зачатия, и это также отметила И.И.Полетаева: «Нет сведений, что самок тут же отсаживали и брали влагалищную пробу на оплодотворение».

В-пятых, по стандартной методике полагается выпускать крыс в бассейн в каждой пробе из разных мест по периметру. Здесь это условие не было выполнено.

В-шестых, не было проведено финального теста, когда платформу перемещают и оценивают прочность навыка по времени, которое животное проводит в прежнем месте ее нахождения: «Про такой тест в статье не говорится. Если его не делали — это экспериментальная некомпетентность, а если делали и не привели данные — это недобросовестно», — комментирует И.И.Полетаева.

Крыса, сидящая на платформе в лабиринте Морриса (участница другого эксперимента, не того, о котором рассказано в этой статье)

А вот мнение кандидата биологических наук П.А.Купцова, ведущего научного сотрудника лаборатории физиологии и генетики поведения биофака МГУ, который имеет большой опыт работы с лабиринтом Морриса.

«Статистика некорректна. Во-первых, 9 животных на группу — это довольно мало для таких смелых выводов и слабых отличий. Во-вторых, тут было бы адекватно использовать метод ANOVA (фактор-группа, повторные измерения по дням или попыткам). В-третьих, в тексте нигде не указаны не то что значения критерия, но и уровень значимости.

Основные претензии к проведению теста:

1. Нет пробной попытки (когда платформу убирают из арены). Следовательно, говорить о пространственной памяти некорректно. Животные могли выучить не местоположение платформы, а расстояние от стенки или путь от места старта (которое, как следует из методики, было одинаково для всех попыток).

2. Нет сигнальной версии (когда платформа обозначена флажком). Следовательно, все различия могут быть связаны с тем, что одни крысы были чуть выносливей и сильнее и быстрее плыли к платформе.

3. Нет данных, сколько пометов составили группы. Если, скажем, их было три или два (от каждого помета взяли по 3—5 крыс), то вполне возможен тот вариант, что крысы одного помета, генетически более сильные, плыли быстрее, и это и дало выявленные различия.

4. Не указано, был ли слепой контроль, то есть знали ли люди, которые кормили крыс, о том, какую группу кормят. Чуть лучшее питание может дать более быстрое плавание».

Развитие научной мысли

Надо сказать, что в НИИ нормальной физиологии уже проводились «информационные» эксперименты под руководством Судакова. Но это был не Сергей Константинович, а Константин Викторович Судаков, академик РАМН, экс-директор НИИ нормальной физиологии и отец нынешнего директора института. Вот статья, опубликованная в 2007 году в журнале «Вестник новых медицинских технологий», под названием «Дистанционный эмоциональный резонанс при действии на человека эмоционально переживаемой музыки». Коротко: в этом, совершенно мирном в отличие от вышеизложенного исследовании авторы зарегистрировали изменение «суммарной спектральной мощности электрической активности воды и воздуха» в то время, когда испытуемые слушали музыку, приятную или неприятную. Не будем анализировать данный эксперимент, важно, что эта и другие работы по обнаружению «информационного эмоционального резонанса» принадлежат К.В.Судакову, а С.К.Судаков даже не числится в соавторах. Это, однако, не мешает последнему писать: «В 1985 г. нами было установлено наличие бесконтактного дистанционного эмоционального резонанса между биообъектами [1], доказывающее возможность передачи биологической информации (отрицательного эмоционального состояния) между кроликами близкого родства, исключая взаимодействие между ними при помощи известных органов чувств [2,3]». При этом первая ссылка дается на работу не 1985, а 2005 года, причем опять же не свою, но это так, детали. Далее авторы статьи строят такую логическую цепочку: если раньше они доказали бесконтактную передачу информации от живого объекта к живому и от живого к регистрирующему прибору — а такая работа в списке литературы тоже есть, то теперь сделан еще один шаг вперед и доказана ее передача от умирающего организма к «зарождающемуся» (термин, совсем не биологический. — Примеч. автора). Они также ссылаются на описанные случаи воспоминаний детей о прошлой жизни и событиях, происходящих с умершими людьми, — явление реинкарнации стало предметом исследований канадского психиатра Яна Стивенсона и американского психиатра Джима Такера, но не получило сколько-нибудь научного обоснования.

Заметим, что в случае данного эксперимента речь не идет об «эмоциональном резонансе» (он как-то не помешал крысиному соитию над обезглавленными телами, хотя мог бы!). Все гораздо серьезнее: информация передает будущим живым организмам, которые еще не существуют даже на стадии зиготы, координаты (пусть даже приблизительные) расположения платформы в бассейне, ни больше ни меньше! Только почему-то данная информация будущим самкам сразу идет впрок, они используют ее при первом обучении, в двухмесячном возрасте, а самцы придерживают сакральное знание до пятимесячного возраста.

Напрашиваются самые брутальные аналогии с миром людей. Джордано Бруно на костре инквизиции, а некоторые возбужденные этим зрелищем обыватели бросаются в любовные объятия и предаются греху. И что дальше? Если родится девочка — будет гением. Если мальчик — непонятно. Возможно, тоже будет, но не сразу.

Господа из Академии медицинских наук, признайтесь, что вы пошутили.