А.Б.Чубайс: Нанотехнологии не видны? Так и было задумано

7 декабря в Москве прошел VI Конгресс предприятий наноиндустрии. На нем руководитель УК РОСНАНО А.Б.Чубайс подвел итоги первого десятилетия возглавляемой им организации. На конгрессе побывал наш корреспондент С.М.Комаров.

Павел Филонов «Механик»

За десять лет работы мы создали новую отрасль — промышленную нанотехнологию. Данных за 2017 год еще нет, но в 2016 году ее выпуск составил 1,6 трлн рублей. При объеме российской экономики 90 трлн рублей это 1,8%. Выручка же тех компаний, к которым имеет отношение Роснано, — 363 млрд рублей, то есть государственный сектор в этой отрасли занимает менее четверти.

За прошедшие годы было построено 87 новых производств. Экспорт нанотехнологической продукции составляет 290 млрд рублей, или 4,8 млрд долларов. Это неплохо, мы оказываемся в числе лидеров, если убрать из рассмотрения нефтегазовый комплекс. Для сравнения: военно-техническое сотрудничество приносит 15 млрд долларов, продажа программного продукта — 10 млрд, атомное машиностроение немногим меньше. Поскольку у нас быстро растут темпы увеличения выпуска продукции, в ближайшие семь лет мы войдем в тройку основных экспортеров высокотехнологической продукции.

Меня спрашивают: государство вложило в Роснано десять лет назад 10 млрд долларов, а сейчас выручка созданных предприятий составляет 363 млрд рублей. Можно ли считать это успехом? В бизнес-практике приняты другие критерии эффективности. Там считают соотношение совокупной стоимости портфеля инвестиций к затратам. Впервые в 2016 году у нас этот показатель составил 101%. Однако проблема в том, что нужно понимать, какая доля приходится на вложения государства. Если она остается большой в течение длительного времени, это плохо, это создает угрозу для существования сектора. Если же появляются частные инвесторы, значит, стратегия создания новой отрасли была выбрана верно. Примером служит солнечная электроэнергетика. Мы построили в Чувашии завод «Хевел», который в год выдает солнечные батареи общей мощностью 160 МВт. Это прекрасные элементы, у них КПД 22,7%. Нами уже построено семь солнечных электростанций. И они продемонстрировали, что солнечная энергетика — выгодное дело. Сейчас в Подольске частные инвесторы запускают завод по производству 100 МВт солнечных панелей в год. Они не привлекли ни копейки госфинансирования. Создание частного производства — лучший критерий успешности сектора.

По солнечной энергетике мы в 2016 году прошли точку невозврата, до которой еще можно было рассуждать, нужна она или нет. Теперь она есть. Аналогичный перелом в 2018 году произойдет в ветроэнергетике — в феврале мы открываем в Ульяновской области первую ветряную электростанцию мощностью 35 МВт. Что стало причиной успеха? Та самая «антинародная» реформа электроэнергетики, которая позволила стимулировать развитие новых технологий генерации электричества. Мы часто ругаем правительство, и это правильно, но в данном случае удалось очень плодотворно поработать с Д.А.Медведевым, А.В.Дворковичем и создать необходимый экономический механизм. (В основе этого механизма лежит Договор о предоставлении мощности. Согласно договору, владелец мощностей гарантирует поддержание генерирующего оборудования в готовности выдать соответствующую мощность, за что получает гарантированную оплату мощности, которая позволяет ему окупить капитальные и оговоренные эксплуатационные затраты за десять лет. Это сказывается на цене электричества для промышленных предприятий, но в конечном счете за все платит потребитель. Для него более высокая стоимость возобновляемой энергии означает, по расчетам Роснано, максимальный рост тарифа на полтора процента. — Примеч. ред.)

Говорят, что Россия — холодная страна, где мало солнца. Это неправда. В том же Челябинске больше солнечных дней, чем в Берлине. Отличные возможности для ветроэнергетики есть во многих районах страны. Поэтому мы не можем игнорировать такое важное направление развития мировой энергетики. Тем более что стоимость установленной мощности в солнечной и ветровой энергетике снижается очень быстро, чего нельзя сказать о традиционной энергетике.

Создание целой новой отрасли энергетики — один из примеров успеха Роснано. Ведь при этом возникает потребность во множестве сопутствующих производств, которые изготавливают новые материалы и устройства. Например, для лопастей ветровых генераторов нужны прочные и легкие композиты — и мы создаем такие производства, где широко применяют нанотехнологии. Не обходится без трудностей, как во всяком новом деле. Например, развитие ветроэнергетики требует пересмотра огромного числа нормативов и нескольких законов. Высота ветряной установки более ста метров — сейчас на каждый такой объект нужно получать отдельное разрешение. А в ветряном парке стоит много башен, его площадь измеряется десятками квадратных километров. Таких объектов до сих пор не было, они не предусмотрены техническим регулированием. Нам приходится создавать новую законодательную базу для новой отрасли, что требует немалых усилий.

Другой пример успеха — центры ядерной медицины, где используют позитронную эмиссионную томографию, их создание — предмет нашей гордости. Этот метод уникален, он позволяет выявлять рак на ранних и сверхранних стадиях. До начала нашей работы в регионах России не существовало таких центров. Первый был создан в Уфе, а теперь у нас есть сеть из девяти центров. Ими управляет компания «ПЭТ-Текнолоджи», основанная в 2011 году на средства Роснано и частных инвесторов. За шесть лет ее деятельности диагностику прошли более 45 тысяч человек, и в 80% случаев был выявлен рак на первой стадии, лечить который гораздо проще.

Большие надежды у нас связаны с производством одностенных углеродных нанотрубок; это то, с чего начинаются принципиально новые нанокомпозиты, материалы для электротехники, для строительства. Ни у кого не получалось наладить массовый выпуск таких трубок (обычно все трубки получаются разными, с разным числом слоев и, соответственно, с различным свойствами, разделять же их дорого. Подробности см. «Химию и жизнь», 2007, 8. — Примеч. ред.). В будущем году это производство даст 50 тонн нанотрубок. Если ничто не помешает преодолеть важный барьер объема производства в один миллиард рублей выручки (а закрыть компанию можно в течение суток, и я знаю, кто это может сделать), такое направление через 7—10 лет по масштабу в структуре экономики сравнится с Газпромом.

Есть и примеры неудач. Самый яркий пример — завод по производству аморфного кремния в Усолье-Сибирском (см. «Химию и жизнь, 2017, 6. — Примеч. ред.). Мы его решили создать, когда резко выросли цены на кремний. Однако так стали делать не мы одни; в Китае появились новые мощности по производству кремния, и сейчас их там больше, чем было во всем мире в 2012 году. А потребление не росло такими темпами, и цена на кремний резко упала, произошла глубокая реструктуризация отрасли. В таких условиях завод оказался экономически несостоятельным — его пришлось зарыть. Кстати, пострадал не только наш завод, но и многие изготовители кремния в Европе, например компания «Solar One». Насколько я знаю, кризис к ним подошел неожиданно — они долго думали, что положение компании устойчиво и ей ничего не угрожает.

Другая неудача связана со светодиодами. Это был очень интересный сектор; на наших глазах произошел перелом в светотехнике — светодиоды появились на рынке и быстро вытесняют оттуда другие лампы, как для освещения помещений, так и для технических устройств — светофоров, автомобильных фар. Причина понятна: у них КПД в семь раз больше, и работают они дольше, чем лампы накаливания. У нас были прекрасные научные заделы, недаром Ж.И.Алферов получил Нобелевскую премию. Однако с их реализацией возникли проблемы. Светодиоды получают методом CVD — химическим осаждением из пара. Такая технология хорошо отработана, а экономика процесса зависит от числа ростовых установок, поскольку стоимость подготовки веществ, их очистка — значительная составляющая себестоимости. У нас были созданы заводы, но у них имелось по 5—6 ростовых установок. А вступили они в конкуренцию с бизнесами, у которых по 300 установок. Такая конкуренция невозможна. И увеличивать число установок нельзя — потребность внутреннего рынка не столь велика. Поэтому мы не удержали рост светодиодов. Но сохранили корпусирование (полупроводниковую заготовку вставляют в корпус, присоединяют контакты и наносят люминофор — на выходе получается готовый светодиод. — Примеч. СК).

Есть пример, который обычно оценивают как неудачу, мы же его считаем успехом. Речь идет о производстве гибкой электроники компанией «Пластик Лоджик». Анализируя этот сектор, мы поняли, что строить отечественный завод бессмысленно — на нем не удастся добиться окупаемости. Поэтому производство, в которое мы вложили капиталы, осталось за рубежом. И оно оказалось весьма успешным — завод выходит на 100%-ную загрузку, и компания стала основным изготовителем гибких дисплеев различного назначения. При этом мы получили технологию. С ее помощью был сделан знаменитый планшет, который нам до сих пор припоминают. Однако мы сознательно не стали пускать его в серию, поскольку было понятно, что обеспечить необходимый для окупаемости объем производства не удастся; это была демонстрация. И сейчас мы создаем центр гибкой электроники в подмосковном Троицке. Мы туда передадим эти технологии, и у нас возникнет кластер по этому направлению. Так мы станем сильными игроками. Ведь в гибкой электронике все только начинается, тут удастся занять свое место. А, скажем, в микроэлектронике мы никем стать не можем, там уже места нет.

Роснано — портфельная компания, которая инвестирует капитал в новые производства. Для их создания у нас есть несколько механизмов. Например, с помощью 15 нанотехнологических центров мы помогаем выйти на рынок начинающим компаниям. Стиль их работы со временем изменился. Если раньше они говорили: подайте заявку, мы ее рассмотрим, то теперь они предлагают помощь во всем комплексе работ по организации производства. Так реализуется конвейер инноваций. Мы инвестируем капитал в новые производства, строим заводы. Однако на некотором этапе возникает задача выхода из капитала компании, передачи ее частному капиталу. И тут есть существенные трудности — постоянно возникает вопрос: кому продать? Нам удалось продать долю в заводе «Микрон», который занят производством микросхем, в том числе чипов для транспортных и банковских карт, — его купила АФК «Система». После тяжелого торга продали производство высокопрочных пружин основному потребителю — «Объединенной вагонной компании», которая снабжает ими Тихвинский вагоностроительный завод. Но это единичные случаи, а у нас сейчас 87 заводов, из капитала которых когда-нибудь придется выходить.

Мне задают вопрос: почему нанотехнологии не видны? Так и было задумано. Они есть, ими каждый пользуется, но мало кто это осознает. Например, каждый пассажир, проходя по карте «Тройка» в московском метро, использует наш продукт — чип, встроенный в карту. Наша упаковка с наночастицами защищает колбасу, сыр. Это не те потребительские товары, которые всем видны. Кроме того, есть застарелая проблема. Кто может назвать отечественные изделия, отечественных изготовителей потребительских товаров? Они не на слуху. В советское время хорошо реализовывали крупные государственные программы, направленные на решение стратегических задач — оборона, космос, промышленность группы А (производство средств производства. — Примеч. ред.). Но промышленностью группы Б — потребительскими товарами — занимались плохо. Вот какие советские потребительские товары мирового уровня можно вспомнить? Холодильники? У вас был «Саратов» или «Бирюса»? Все мечтали об импорте, а не о советском товаре, если приемник — то «Филипс», если магнитофон — то «Грюндиг» (в случае с холодильником мечтой был «Розенлев» финского завода шведской компании «Электролюкс». — Примеч. ред.). На внешнем рынке не было советских товаров. Одно исключение — первый потребительский джип «Нива», его действительно хорошо оценили за рубежом. Проблема очень глубока, ведь изготовление потребительских товаров требует специальных подходов, большое значение имеют дизайн, маркетинг, это особые технические правила, особая экономика, совсем не похожая на ту, что работает в тяжелой промышленности, где основной задачей было освоение выделенных фондов. При советской власти это направление не получило развития, традиции утрачены, и проблема сохраняется до сего дня. Бизнес по-прежнему умеет работать в группе А, но специфику группы Б он никак не поймет. Впрочем, мы не должны заниматься потребительскими товарами. Наша задача — обеспечить бизнес нанотехнологическими продуктами, которые помогут ему завоевать рынок.

Фонд развития ветроэнергетики создан Роснано и компанией «Фортум» для финансирования проектов в этой области. Объем фонда — 30 млрд рублей. Первый проект — ветростанция в Ульяновской области, которую запускают в феврале 2018 года. Поставщиком оборудования для нее и, видимо, для последующих проектов выбрана датская компания «Vestas» при условии локализации в РФ 65% производства в срок до 2019 года. В перспективе рассматривается строительство мегаваттных ветропарков в Ростовской, Мурманской областях, Краснодарском, Ставропольском краях, Татарстане. Области с хорошим ветром найдены также в Крыму, на черноморском побережье Кавказа, в Адыгее, в Поволжье. Есть обширные перспективные участки вдоль арктического побережья, но там недостаточно потребителей электроэнергии.

Нанокластер для работников наноиндустрии — это не только несколько одинаковых атомов, объединенных химическими связями. Это и расположенный на одной территории конгломерат предприятий одного профиля и обслуживающих их подразделений, что обеспечивает конвейер инноваций в данной области (см. «Химию и жизнь», 2017, 1). Сейчас в Роснано действуют шесть нанокластеров. Это Ядерная медицина, Инновационная нанобиофармацевтика, Солнечная энергетика, Наноэлектроника и фотоника, Новые материалы и Покрытия и модификация поверхности. А в ближайшем будущем появятся еще пять: Гибкая электроника, Наномодифицированные материалы, Переработка твердых отходов, Промышленное хранение энергии и Ветроэнергетика.

Производством одностенных нанотрубок занята новосибирская компания «Оксиал», образованная в 2009 году разработчиками, а с 2013 года в капитал компании вошла Роснано; ее головной офис сейчас находится в Люксембурге — поближе к основным потребителям продукции. Эта компания — редкий пример воплощения идей отечественных ученых в промышленную разработку мирового уровня: основной автор технологии Михаил Предтеченский в 2016 году избран действительным членом РАН. Изначальный объем производства на установке «Графатрон-1» составлял одну тонну нанотрубок в год, которые продают под торговой маркой «Tuball». В 2017 году должен был состояться запуск новой установки производительностью 50 тонн, но, поскольку компания на вопрос нашего корреспондента отказалась подтвердить этот факт, видимо, запуск был перенесен. В изготавливаемых компанией веществах доля одностенных нанотрубок не менее 70%, а их стоимость в пять раз меньше зарубежных аналогов, что делает экономически состоятельным использование таких нанотрубок в промышленности. Другое отличие не менее важно: если обычно при массовом производстве многослойных нанотрубок они получаются спутанными, фактически образуя войлок, то сделанные по технологии Предтеченского трубки — индивидуальны.

Они нужны прежде всего для изготовления различных композитов: длинные, гибкие и прочные нанотрубки формируют внутренний скелет изделия, что повышает его прочность, износостойкость и придает диэлектрическому пластику электропроводность. Композиты с нанотрубками находят применение в электротехнике — это и электроды аккумуляторов, и антистатические покрытия для полов на электротехнических производствах. В резинотехнической промышленности их добавляют в резину для шин или в латекс для получения прочных и электропроводных перчаток. Используют их и в стеклопластиках, например в производстве электропроводных коррозионностойких труб для нефте- и газопроводов — в таких трубах не накапливается статическое электричество. Даже небольшая добавка нанотрубок существенно меняет свойства материала; она может быть столь ничтожной, что тонкая пластиковая пленка сохраняет прозрачность, но приобретают электропроводность, становится антистатической; такое покрытие подходит для защиты экрана смартфона. Нанотрубки могут найти применение и в строительстве — добавка их в цемент существенно повышает прочность бетона. Ожидается, что к 2020 году мировой рынок таких нанотрубок превысит 4 тысячи тонн. Главное — показать конструкторам и материаловедам, людям достаточно консервативным, что материалы с нанотрубками не снизят надежность конструкций, а повысят ее и обеспечат совокупное снижение затрат. Например, усовершенствованные антистатические полы с нанотрубками удалось укладывать с существенной экономией материалов без ущерба свойствам. И самое главное — такие материалы станут в их руках надежной основой для создания принципиально новых изделий.

Компания «Пластик Лоджик» была основана в 2000 году британскими исследователями из Кавендишской лаборатории для выпуска дисплеев на основе полимерной электроники и электронной бумаги. В 2011 году Роснано полностью выкупила компанию, которая была накануне краха, поскольку электронная книга с ее дисплеем не смогла конкурировать с появившимся тогда планшетом «Apple». При покупке планировали построить завод гибкой электроники в Зеленограде, но этот план не был реализован из-за малой емкости рынка. После 2013 года компания была разделена на лондонское исследовательское подразделение и дрезденское производственное. Изготавливаемые компанией дисплеи не только гибкие, но и сохраняют изображение после выключения электропитания. Их можно использовать для изготовления цифровых вывесок — от рекламы до расписаний поездов, электронных бирок, дисплеев носимой электроники, идентификационных карт, дополнительных дисплеев смартфонов с низким потреблением энергии.

НПЦ «Пружина», созданный в Удмуртии благодаря союзу Роснано, Ижмаша и банка Уралсиб, начал выпуск высокопрочных пружин в 2011 году. В основе технологии лежит метод термомеханической обработки стали: пружину навивают при высокой температуре, при этом тщательно соблюдая оптимальную степень и скорость деформации, а затем охлаждают с контролируемой скоростью. В результате фазовых превращений, развивающихся при такой обработке, формируется задуманная материаловедами наноразмерная структура. Она обеспечивает высокие прочностные и усталостные свойства пружин, в несколько раз повышает срок их работы без изменения характеристик. Такие пружины используют при производстве вагонов, автомобилей, лифтов, спецтехники, сельхозтехники и в электротехнике.

Компания «ПЭТ-Текнолоджи», основанная Роснано в союзе с ЗАО «РосМедТехнолоджи» и венгерской компанией «MEDILUX», служит оператором центров ядерной медицины, где лечат с применением радиохирургии и проводят диагностику с использованием позитронной эмиссионной томографии (ПЭТ). С 2011 года такие центры были построены в Уфе, Москве, Орле, Липецке, Курске, Белгороде, Тамбове, Тольятти, Екатеринбурге. Главная задача ПЭТ — выявление злокачественных опухолей на ранних стадиях, когда они еще не детектируются никаким другим методом и не причиняют пациенту никаких неудобств. Дело в том, что остальные методы томографии, в сущности, смотрят распределение потоков крови по организму пациента. Как правило, концентрация кровеносных сосудов в опухоли больше, чем в здоровой ткани, и при большом различии это проявляется в виде контраста на изображениях. ПЭТ же фиксирует уровень метаболизма клеток, а именно их способность поглощать глюкозу. Ткани опухоли, благодаря усиленному кровоснабжению, накапливают в себе гораздо больше глюкозы, чем здоровые, и это становится хорошо различимо. Контрастным агентом, как правило, служит фторированная глюкоза. Фтор в нее введен не случайно — изотоп фтор-18 с периодом полураспада 110 минут оказался наиболее подходящим для исследования. Такое время жизни, не большое, но и не маленькое, позволяет тщательно подготовить препарат, ввести его пациенту и подождать, пока он распределится по всем тканям. Фтор-18 претерпевает бета-распад, испуская позитрон и превращаясь в стабильный кислород-18. Позитрон же весьма быстро, не пролетев и миллиметра, тормозится и аннигилирует с каким-нибудь электроном, испуская два гамма-кванта, которые разлетаются в противоположные стороны. Зафиксировав одновременный приход квантов детектором, можно рассчитать точку, из которой они вылетели. Эти соображения дают основу для расшифровки показаний детекторов и построения томограммы. Как правило, ее совмещают с одновременно получаемой компьютерной томограммой, которая дает анатомическую картину: данные ПЭТ яркими пятнами отмечают на ней области с высоким поглощением глюкозы. Помимо опухолей, это могут быть и области воспаления, вызванного инфекциями, и следы нарушения в работе сердечно-сосудистого аппарата. Метод ПЭТ был придуман в 50-х годах американскими физиками, в 1970 году были получены первые томограммы, а в 2000-м позитронно-эмиссионный томограф был признан изобретением года.

У ПЭТ есть два недостатка. Первый — довольно высокая доза облучения, соответствующая пятой доле от предельно допустимой для работника атомной отрасли. Второй — высокая стоимость: одна процедура обходится примерно в тысячу долларов. Видимо, это связано со спецификой ядерной медицины, а именно повышенными мерами безопасности и необходимостью использования энергоемких ускорителей для изготовления изотопов.

Компания «Хевел» была создана в 2009 году как совместное предприятие Роснано и группы «Ренова». Ее задача — производство солнечных элементов и строительство солнечных электростанций. К 2017 году компания построила электростанции суммарной мощностью 434 МВт. Крупные станции мощностью 5—20 МВт расположены в Башкирии, на Алтае, в Оренбургской, Саратовской областях. Небольшие дают энергию для монастырских теплиц на Валааме (60 кВт), превращают в электричество свет, падающий на крышу автовокзала в Анапе (70 кВт) или вокзала в олимпийском парке Сочи (125 кВт). Изначально на заводе в Новочебоксарске реализовали швейцарскую технологию тонкопленочных элементов. Летом 2017 года перешли к изготовлению гетероструктурных солнечных элементов. Их КПД составляет 22%, а при затенении они сохраняют 90% эффективности. Новая технология создана в НТЦ тонкопленочных технологий, образованном компанией «Хевел»; он входит в число резидентов Сколково, что обеспечивает ему благоприятный налоговый режим. В 2017 году мощности предприятия позволяли создавать 160 МВт солнечных панелей в год.