«Кислород»

К 100-летнему юбилею первых присуждений Нобелевских премий в 1901 году Хоффман и его коллега Джерасси написали серьезно-юмористическую пьесу «Кислород», хорошо известную американским химикам, но мало известную химикам российским. Американский химик и писатель Карл Джерасси (1923—2015) знаменит у нас главным образом как один из создателей противозачаточных таблеток. На русский язык переведены его книги «Дисперсия оптического вращения. Применение в органической химии» (1962) и, в соавторстве, «Интерпретация масс-спектров органических соединений» (1966). Авторов заинтересовала драматическая коллизия осени 1774 года, когда Лавуазье, единственный человек, который понял природу кислорода, узнал, что этот газ еще раньше открыли Шееле и Пристли. Но они не поняли, что новый химический элемент дает ключ к процессам горения, дыхания и коррозии. Джерасси всегда интересовался вопросами конкуренции и приоритета в науке и тем, каких моральных норм должны придерживаться ученые. И он убедил Хоффмана начать совместную работу над пьесой.

Представим себе, что в 2001 году, в год столетия присуждения первых Нобелевских премий, Шведская королевская академия наук решила присудить Ретронобелевскую премию за самое выдающееся открытие в химии в прошлом. Таковым было признано открытие кислорода. И на заседании Нобелевского комитета в Стокгольме рассматривается важный и деликатный вопрос: кому присудить эту премию — французу Антуану Лорану Лавуазье (1743—1794), шведу Карлу Вильгельму Шееле (1742—1786) или англичанину Джозефу Пристли (1733—1804). События в пьесе попеременно происходят в современности и в 70-х годах XVIII века.

На первый взгляд, премию должен получить Лавуазье, признанный отец современной химии. Однако не все так просто. Оказывается, Лавуазье в своей работе с кислородом использовал данные, полученные его соперниками. В 1774 году у Лавуазье в его парижском доме гостил Пристли, который рассказал хозяину о получении нового вещества, названного им «дефлогистированным воздухом». Пристли получил его, нагревая оксид ртути в закрытом сосуде с помощью сфокусированных солнечных лучей. На той же неделе Лавуазье получил письмо от Шееле, в котором детально описал свое открытие: получение (из селитры) и свойства «огненного воздуха». Причем Шееле был первым: чистый кислород был у него в руках еще в 1772 году, но по вине издателя публикация его «Трактата о воздухе и огне» задержалась до 1777 года. Пристли и Шееле были сторонниками теории флогистона и поэтому не поняли, что они открыли. Вот почему только противник флогистона Лавуазье смог разобраться в природе кислорода и понять, какую роль он играет в процессах окисления и горения. Однако знаем ли мы в точности все события и факты, связанные с открытием кислорода? Авторы пьесы делают упор на моральный аспект, с которым сталкивается предполагаемый Нобелевский комитет в поисках достойнейшего. Ведь Лавуазье понял, что на самом деле происходит в процессе горения, только после того, как побывавший в его парижском доме Джозеф Пристли рассказал французскому коллеге о способе получения кислорода из оксида ртути и о свойствах этого газа. Сразу после этого Лавуазье опубликовал работу, которая полностью объяснила сущность горения, но в ней он не упомянул роль Пристли.

Пьеса вызвала множество откликов. Обсуждалось, например, кто был бы достоин второй Ретронобелевской премии. Среди «номинантов» был Авогадро: он установил важнейший закон и придумал слово «молекула», которая может состоять из нескольких атомов. Не меньше заслуг было у Берцелиуса (определение атомных весов, современная химическая номенклатура, разработка аналитических методов, открытие изомерии, катализа, нескольких химических элементов). Но пока у нас есть только пьеса «Кислород».

Все персонажи Нобелевского комитета выдуманы авторами, начиная с председателя — выдающегося химикатеоретика Астрид Розенквист, которая постоянно выясняет отношения с другим членом комитета, ее бывшим любовником Бенгтом Хьялмарссоном, и кончая секретарем комитета Уллой Зорн, которая работает над диссертацией о роли женщин в истории науки. Улла советует членам комитета при рассмотрении трех кандидатур расспросить жен номинантов — ведь эти женщины не были просто посторонними наблюдателями исследований ученых, с которыми они жили под одной крышей. Поэтому активное участие в пьесе принимают чопорная 35-летняя Мери Пристли — жена Джозефа Пристли; практичная 19-летняя Мария Анна Пьеретта Польз, которая вышла замуж за Лавуазье в возрасте 13 лет; 26-летняя Сара Маргарета Поль (Фру Поль) — вдова городского аптекаря, преданная экономка Шееле, на которой он женился за три дня до смерти.

Пьеса начинается со сценки в стокгольмской сауне, где в 1777 году собрались и беседуют жены трех номинантов: Лавуазье, Пристли и будущая жена Шееле. Уже начало первой сцены дает представление о том, в каком стиле написана пьеса. Пьеса много раз переписывалась авторами, поэтому у нее несколько версий. Вот некоторые фрагменты пьесы, дающие представление не только о ее героях, но и об авторах.

Жак Луи Давид. Портрет Лавуазье с женой. 1788

Сауна в Стокгольме, Швеция, 1777 год. Три женщины сидят на скамье в сауне, завернутые, в разной степени, в банные полотенца или простыни. Из них миссис Пристли — самая благопристойная, а мадам Лавуазье — самая озорная. На дамах чепцы, прикрывающие волосы, или парики различного фасона, но все — в соответствии с модой того времени.

МИССИС ПРИСТЛИ (обмахивая лицо рукой). Я не могу дышать, тут такая жара…
ФРУ ПОЛЬ. Миссис Пристли, не бойтесь, мы скоро выйдем отсюда — и почувствуем себя очень бодрыми. А слуга нам в этом поможет.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Слуга? Мужчина?! О, как это прогрессивно!
ФРУ ПОЛЬ. Вовсе нет, мадам Лавуазье, слуга — женщина! Она отхлещет нас березовыми вениками.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ (хихикая). Ого!
МИССИС ПРИСТЛИ (шокирована). Что?! Нас будут бить?
ФРУ ПОЛЬ (ласково). Только чтобы усилить кровообращение в коже. Это намного лучше, чем пиявки.
МИССИС ПРИСТЛИ (полотенце сползает с ее плеча, и она быстро натягивает его назад). Сауна — это просто неприлично! Я очень этим обеспокоена.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ (обращаясь к миссис Пристли, намеренно слегка спускает свое полотенце). Миссис Пристли, ну мы же все женщины. (В сторону.) Вот если бы здесь были мужчины…
МИССИС ПРИСТЛИ. Вы молоды, мадам!
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Мне девятнадцать!
ФРУ ПОЛЬ. Когда я выходила замуж, мне было двадцать…
<…>

МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ (мечтательно). Меня никогда так не раньше не били... Во всяком случае, так, как сейчас. Я бы повторила!
МИССИС ПРИСТЛИ. Мадам Лавуазье! В Англии березовые прутья используют для порки.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. На юге моей страны живет молодой дворянин, маркиз де Сад...
ФРУ ПОЛЬ. Дорогие дамы, секрет сауны в том, что она расслабляет и успокаивает...
<…>

МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Поговорим о науке. В детстве я получила образование в пансионе при монастыре, а уже в тринадцать лет вышла замуж за Антуана. Он сказал мне очень важную вещь: «Цель науки — получение знаний, цель ученых — завоевать репутацию». Для него это было важно. А когда я вышла за него замуж, это стало важно и для меня. Особенно когда он попросил меня помогать ему в занятиях химией.
ФРУ ПОЛЬ. Он попросил вас? Когда вам было только тринадцать?
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Разумеется. Я принимала участие не только в научных изысканиях. Чтобы помогать Антуану, я брала уроки рисования у Жака Луи Давида. Каждый день в лаборатории я готовила список экспериментов, которые нужно проделать. Антуан диктовал, я записывала. Я рисовала иллюстрации для его книг и потом гравировала их. Я должна была изучить латынь, а также английский. Я перевела шеститомный труд Пристли «Эксперименты и наблюдения, касающиеся различных видов воздуха», а также его работы по флогистону.
МИССИС ПРИСТЛИ. Что такое огонь... это объясняет всю химию.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Эго его объяснение!
МИССИС ПРИСТЛИ. Что вы имеете в виду?
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Мы не уверены...
МИССИС ПРИСТЛИ. Мы?
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Мой муж не уверен... поэтому и я не уверена.
ФРУ ПОЛЬ. Герр Шееле уверен. Он написал это в своей книге.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ (очень удивленно). В какой книге?
ФРУ ПОЛЬ. Он написал только одну книгу. «Химический трактат о воздухе и огне».
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Мой муж никогда не упоминал ее.
ФРУ ПОЛЬ. Она скоро выйдет. Может быть, вы еще успеете застать ее в Стокгольме.
<…>

МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Вы помогали месье Шееле?
ФРУ ПОЛЬ. Да, но не в лаборатории.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. И тем не менее вы знаете о его новой книге!
ФРУ ПОЛЬ. Когда Карл… (Спохватившись.) Когда аптекарь Шееле два года назад приехал в наш маленький город, он рассказал о своих экспериментах с воздухом моему отцу и мне. Он был очень взволнован результатами.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ (ошеломленно). Когда были проделаны эти эксперименты?
ФРУ ПОЛЬ. Несколько лет назад. В этой книге все описано.
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Кто-нибудь знает ее содержание?
ФРУ ПОЛЬ. Знает ваш муж. Разве герр Шееле три года назад не послал в Париж письмо с описанием его экспериментов с «огненным воздухом»?
МАДАМ ЛАВУАЗЬЕ. Я ничего не знаю о переписке между ними.
ФРУ ПОЛЬ. Должна признаться, что герр Шееле удивлялся, почему ваш муж ни разу его не поблагодарил.
МИССИС ПРИСТЛИ (пытаясь разрядить обстановку). Дорогие дамы, пожалуйста, успокойтесь.
ФРУ ПОЛЬ. Вы правы, пойдемте.

См. также:
Хоффману — 80!
Поиски соответствия (1982 №5)
Хвала синтезу (1990 №5)
Особый химический взгляд (2011 №9)
Интуиция (2011 №9)
Удивленный химик (2011 №9)