Кое-что о щекотке

Природа разместила в теле — впрочем, скуповато — центры приятных ощущений лишь для того, чтобы оно могло выжить; поэтому, по ее воле, любые сладостные ощущения не автономны, но чему-то там служат…

С. Лем. Звездные дневники Ийона Тихого

Иллюстрация Косты Гусалова

Ощущение, знакомое с детства

Щекотка — явление, интуитивно понятное; это прикосновение, вызывающее приятные ощущения и смех или беспокойство и дискомфорт, смотря по обстоятельствам. Однако же об этой кажущейся простоте ученые размышляют с глубокой древности и до наших дней. Стало быть — есть над чем.

Вопрос, почему человек не может пощекотать сам себя, задавал еще Аристотель (384–322 до н.э.). Современные исследователи имеют мнение по этому поводу, и не одно, то есть к окончательному выводу они пока не пришли. Аристотель же высказал одно из первых дошедших до нас ошибочных суждений о щекотке; он утверждал, что животные щекотки не чувствуют. На самом деле восприимчивы к ней и акулы, и некоторые птицы, и кошки. А приматы и крысы при этом еще и смеются (если у вас дома живет крыса, можете ее рассмешить). И раз щекотка — такое древнее и распространенное явление, зачем-то она нужна.

Начнем с того, что щекотка бывает двух типов. Первый из них, книсмезис, то есть «движущийся зуд», представляет собой неприятное ощущение от легкого движения по коже, наводящее на мысль о ползущем насекомом. Насекомое хочется смахнуть, а кожу почесать. Второй тип, гаргалезис, возникает от более сильного, прерывистого давления на кожу в определенных областях. Это и есть та самая щекотка, вызывающая смех. Однако гаргалезис не всегда приятен, многое зависит от ситуации: кто именно щекочет, как долго, насколько сильно.

В книге «Выражение эмоций у человека и животных», опубликованной в 1872 году, Чарльз Дарвин перечислил пять конкретных требований, необходимых, чтобы щекотка доставляла удовольствие и вызывала смех. Щекотать должен другой человек, причем знакомый; к области, которую щекочут, в обычной ситуации прикасаются редко; прикосновение должно быть легким; человек в хорошем настроении быстрее рассмеется. Увы, Дарвин, подобно Аристотелю, не избег ошибок. Практика показывает, что настроение на щекотку не влияет; щекотать испытуемых с успехом может и робот, а не только знакомый человек. Легкое прикосновение — тоже ошибка, поскольку смех обычно вызывает гаргалезис, а не книсмезис. А наиболее чувствительны к щекотке именно те места, к которым часто прикасаются.

В 1897 году исследователи из Иллинойсского университета Стэнли Холл и Артур Аллин (Stanley Hall, Arthur Allin) опросили 700 человек и определили зоны младенческого тела, наиболее восприимчивые к щекотке: подошвы ног, подмышки, шея и подбородок. У взрослых людей зоны, наиболее чувствительные к гаргалезису, находятся в подмышках, на талии, ребрах и подошвах ног (в указанном порядке).

Почему именно эти зоны? В середине XIX века шотландский профессор акушерства Джеймс Симпсон (James Simpson) утверждал, что повышенная чувствительность кожи в определенных областях развивается до рождения, чтобы помочь плоду сохранять правильное положение в утробе матери. В 1907 году американский зоолог Луис Робинсон (Louis Robinson) предположил, что самые щекотливые области соответствуют местам, наиболее уязвимым в бою. Когда ребенка щекочут, он защищает эти места и приобретает боевой опыт.

Этими предположениями список гипотез о биологическом смысле щекотки не исчерпывается. Некоторые исследователи полагают, что реакция на щекотку — это рефлекс на неожиданное действие, подобный испугу. Возможно, она представляет собой отголосок самого простого адаптивного поведения, когда организм реагирует на постороннее раздражение. Другие возражают, что простой рефлекс обычно пропорционален силе раздражителя и не зависит от настроения и обстановки. Щекотка же может вызывать и приятные, и неприятные ощущения. Тот, кого щекочут, весело смеется или отбивается, а такое поведение выходит за рамки простого рефлекса.

Возможно, щекотка учит не только обороняться, но и налаживать контакты с другими особями. Щекочут друг друга только люди и человекообразные обезьяны. Шимпанзе щекочут шейку своим малышам, которым это нравится: они улыбаются, смеются (иногда этот смех называют хрюканьем), но могут и поднять руки, защищаясь. Юные обезьяны, которым уже исполнился годик, сами подставляют шею и принимают соответствующую позу, чтобы их пощекотали. Просьба пощекотать — один из самых ранних коммуникативных сигналов, которые они осваивают. При этом маленькие шимпанзе сами никого не щекочут, пока не станут старше.

Человеческие матери тоже специально щекочут младенца, и не только для того, чтобы он засмеялся, а чтобы привлечь его внимание. И привлекают: малыши смотрят маме в лицо и удерживают её палец, если им нравится, а если не нравится — отворачиваются. Исследователи отмечают, что младенцы, кажется, больше наслаждаются не физическим ощущением щекотки, а социальным взаимодействием. Матерям оно тоже нравится, и они смеются в ответ на смех ребенка. Так что щекотка — средство общения и социализации, причем очень важное в тех случаях, когда невозможны слова.

Причины для смеха

Если щекотка призвана облегчать общение, становится понятным, почему она, единственное из всех прикосновений, вызывает смех. Смех — запрограммированный сигнал удовольствия. Его отсутствие означает, что радость сменилась неприятными ощущениями. В этом случае щекотка из игры превращается в агрессию.

Щекоточный смех исследовали многие ученые, в том числе швейцарские и немецкие исследователи под руководством профессора Фрибургского университета Марко Челио (Marco Celio). Они щекотали добровольцам подошву правой ноги, при этом испытуемым то разрешали смеяться, то просили подавить смех, то велели смеяться просто так. По данным МРТ, непроизвольный смех, вызванный щекоткой, активировал некоторые области лимбической системы мозга (гипоталамуса, теменной покрышки, миндалевидного тела и правого мозжечка) в большей степени, чем два других состояния.

Решающую роль в возникновении смеха при щекотке играет гипоталамус. Гипоталамус всегда вовлечен и в смех, и вообще в производство звуков, однако в щекоточном смехе он участвует в большей степени, чем в обычном. Этот смех вообще независим от процессов, идущих в коре, и представляет собой примитивную форму вокализации, присущую даже младенцам, причем не только человеческим. Иными словами, смех от щекотки не тот, что от хорошей шутки.

Эффект щекотки исследовали немецкие ученые под руководством Михаэля Брехта (Michael Brecht), профессора Университета Гумбольдта и руководителя лаборатории в Центре вычислительной нейробиологии Бернштейна в Берлине. В их эксперименте приняли участие 12 человек, из них 8 женщин, средний возраст около 30 лет. Каждый испытуемый приходил со своим напарником, который доложен был щекотать добровольца. Работая ранее с крысами, ученые выяснили, что животные менее восприимчивы к щекотке, когда тревожатся, и предположили, что добровольцам будет комфортнее, если их пощекочет хороший знакомый, а не посторонний лаборант.

Щекотатель становился за спиной испытуемого и щекотал только правую сторону, кратко, тремя пальцами, большим, указательным и средним , один раз за прикосновение. А добровольцев просили не сдерживать смех, но и не смеяться принужденно. Их реакцию записывала видеокамера, а сами участники оценивали ощущения по 10-балльной шкале, где 0 соответствует «совсем не щекотно», а 10 — «очень щекотно».

В 70,5% случаев участники смеялись при касаниях к чувствительным частям тела (шее, подмышке, туловищу и стопе). Прикосновение к макушке вызывало смех только у одного, исключительно смешливого субъекта.

Оказалось, что чем сильнее человек ощущает щекотку, тем быстрее он начинает смеяться, тем интенсивнее и выше по тону его смех. Помимо смеха, щекотка вызывает другие изменения: у человека расширяется грудная клетка, а лицо постепенно расплывается в улыбке. Лишь после этого он начинает хихикать. Изменения объема грудной клетки и выражения лица от силы щекотки не зависят. И можно предположить, что связь между характеристиками смеха и субъективной оценкой щекотливости не просто корреляция и смех действительно сообщает о том, насколько щекотливым было прикосновение, то есть мы слышим, насколько щекотно тому, кого щекочут. Но пока это лишь гипотеза.

Мы знаем, что смех сам по себе полезен, он вызывает положительные эмоции и увеличивает их вероятность в будущем, способствует творчеству и гибкости мышления, улучшает самочувствие и продлевает жизнь. Щекочущий, таким образом, благодетельствует ущекотываемого.

Но, если смех в радость, откуда взялось выражение «бояться щекотки»? Я думаю, дело в том, что смех от щекотки вынужденный. Он подобен горькому лекарству, от которого становится легче, но сам процесс лечения удовольствия не вызывает. Обычно взрослый человек, которого щекочут, поджимается, отбивается, но среди моих знакомых нет таких, которые просили бы: «Еще, еще!» Мне и самой иногда хочется похохотать, но никогда не хотелось, чтобы меня пощекотали.

Щекотка, к сожалению, может превратиться в пытку и издевательство, целью щекотки бывает доминирование и запугивание. Некоторые люди в сексуальных играх используют перья для щекотки вместо плетей. Кроме того, громкий смех сопровождается двигательным торможением и снижением мышечного тонуса, поэтому сильная щекотка может привести к слабости и беспомощности, чем и пользуются иные агрессивные особи, если планируют не играть, а пакостить. Но верно и обратное: повышенный мышечный тонус подавляет щекотку, и, когда жертвы щекотки ей сопротивляются, они лишают себя возможного удовольствия.

«Я» и «не я»

Одна из особенностей щекотки, отличающая ее от других прикосновений, заключается в том, что нельзя пощекотать самого себя (в данном случае речь идет о гаргалезисе). Этот феномен активно исследуют. Согласно наиболее популярной гипотезе, щекотку вызывает именно ее непредсказуемость. Поскольку человек знает, когда и к какому месту на себе он прикоснется, эффект непредсказуемости пропадает. Пощекотать себя могут только люди, которые не различают, кто к ним прикасается или в каком месте происходит прикосновение, например пациенты с симптомами шизофрении.

Неспособность пощекотать себя в сочетании с восприимчивостью к щекотке и возможностью пощекотать других есть результат различия, которое наш мозг делает между «я» и «другим». И некоторые исследователи полагают, что одна из задач щекотки как раз и заключается в том, чтобы научить нас отличать себя от другого.

Этому умению действительно нужно учиться. Его определяют, например, по тесту «отметка и зеркало». Субъекту незаметно ставят на лицо цветную метку и подсовывают зеркало. Осознающее себя существо, пытаясь удалить метку, трогает лицо, а не отражение. Младенцы справляются с этим тестом в полтора — два года, шимпанзе — только в 28 месяцев.

Воспринимать отражение в зеркале как отражение, а не другую особь, способны не все животные, в число умеющих входят гориллы, дельфины, слоны и сороки. Но практически все отличают собственное прикосновение от чужого. Если вы сомневаетесь в этом, подкрадитесь к спящей кошке и слегка пощекочите ее — кошка вздрогнет, следовательно, чувствует, что ее потрогал кто-то другой, а не сама она коснулась себя во сне. Интересно, что триаду зеркальное самоузнавание, частое щекотание других и смех, когда щекочут их самих, демонстрируют только люди и человекообразные обезьяны.

Если щекотка действительно выполняет столь важную обучающую функцию, самогарголезису нет места среди здоровых особей. Он нефункционален. Хотя большинство исследователей убеждено, что самощекотке мешает предсказуемость, дело, возможно, не в этом, или не только в этом.

Когда Михаэль Брехт работал со своими щекочущими парами, он просил испытуемых выполнить еще одно задание. В то время, когда напарники щекотали им самую чувствительную область, кроме ступни (эту часть у каждого участника определяли заранее), участники должны были щекотать сами себя с той же или другой стороны тела или только заносить руку для щекотки, не касаясь кожи (бесконтактное самощекотание). Самопроизвольное щекотание подавляет ощущение щекотки: она кажется слабее, и человек начинает смеяться позже. Сильнее всего этот эффект проявляется, когда человек щекочет себя в той же половине тела, что и его напарник. Бесконтактное самощекотание никакого эффекта не оказывало. Следовательно, ослабление ощущения щекотки возникает, когда человек не просто совершил определенное движение, а чувствует, что прикоснулся к себе.

Профессор Брехт и его коллеги предположили, что любое прикосновение, будь то удар, поглаживание или щекотка, вызывает возбуждение нейронов коры, а самоприкосновение вызывает их торможение. При одновременном воздействии обоих стимулов результирующее ощущение зависит от соотношения возбуждения и торможения. Если прикосновение вызывает торможение, превышающее возбуждение, нам не щекотно и не смешно.

Разделенная щекотка

Щекотка — это и тактильное ощущение, и эмоция. Человек наделен эмпатией — способностью понимать и разделять чувства других людей. Почувствует ли он настроение, вызванное щекоткой?

Эту проблему можно решить, не беспокоя добровольцев. Эмпатия присуща всем социальным животным, и в последнее время ее активно изучают на крысах. Щекотка оказалась удобным инструментом для этих исследований. Когда крысу щекочут, ей нравится. Она радостно подпрыгивает и посмеивается. Вы слыхали, как смеется крыса? И не услышите без специальной аппаратуры. Крысы, которых щекочут, издают особый ультразвуковой сигнал частотой 50 кГц, при воспроизведении в слышимой нами области он напоминает пощелкивание. Эти смешки служат надежным показателем положительных крысиных эмоций.

Михаэль Брехт с коллегами проверили, заразно ли поведение крыс при щекотке. Крысу-наблюдателя, она же субъект, помещали в ящик, разделенный прозрачной перегородкой. Экспериментатор щекотал ей пузичко и спинку или просто делал щекочущие движения в воздухе у крысы под носом. Потом наблюдателю еще показали видеозапись щекотания другой крысы со звуком и без звука или проигрывали аудиозапись без изображения. И, наконец, во второй отсек сажали крысу-демонстратора и щекотали ее, а наблюдатель на это смотрел через перегородку.

Крысам-субъектам щекотка очень нравилась, они «посмеивались» и подпрыгивали от радости. Щекотание воздуха вызывало смешки, но не прыжки. Что касается почесывания других крыс, то, судя по тому, сколько времени наблюдатели смотрели в демонстрационное отделение, их интересовало щекотание живой крысы, но не записи этого процесса. Аудио- и видеозаписи мало повлияли на поведение крыс, более того, они порой засыпали во время просмотра. Но когда щекотали демонстраторов, наблюдатели реагировали смешками и прыжками на игривые прыжки демонстратора, а на его смех — смехом, но не прыжками. Исследователи предполагают, что в поведенческих реакциях важен запах. В нижней части перегородки, разделяющей отсеки, находилась металлическая сетка, и крысы могли друг друга обонять. А изображение не пахнет. Важно и то, что все крысы были знакомы, а у грызунов знакомство с демонстратором имеет решающее значение для проявления эмпатии.

Крысы откликались на щекотание воздуха предвкушающим хихиканьем. Может быть, и реакция на щекотание свидетеля была на самом деле лишь предвкушением щекотки, а не разделенным настроением? Но исследователи считают это маловероятным, потому что наблюдатели так же реагировали на спонтанные прыжки и писки демонстратора, не связанные с щекоткой.

Ученые обнаружили в коре крысиного мозга соматосенсорные нейроны, которые возбуждались и во время щекотки, и при созерцании щекотки демонстратора. Чем сильнее проявлялись положительные эмоции крысы, тем выше была активность этих нейронов. Возможно, они определяют заразительность щекотки. Исследователи полагают, что это так называемые зеркальные нейроны — нервные клетки головного мозга, которые возбуждаются как при выполнении определённого действия, так и при наблюдении за выполнением этого действия.

Крысе-наблюдателю весело, когда при ней щекочут другую крысу. Аудио- и видеозапись щекотания ее не радуют

Говоря о заразительности щекотки, мы помним, что крысы-наблюдатели разделяли радость демонстратора, но самой щекотки не ощущали. Однако бывает и такое. Исследователи зеркальных нейронов из Калифорнийского университета в Сан-Диего Вилейанур Рамачандран и Клаудиа Селлерс (Vilayanur Ramachandran, Claudia Sellers) обнаружили женщину, которая чувствовала чужую щекотку как свою.

Эта студентка, которую ученые обозначили инициалами ТС, пришла к ним по собственной инициативе. Она ощущала любые прикосновения к другому человеку, и щекотку в том числе. Экспериментаторы ее щекотали, она щекотала себя сама (так внезапно, как только возможно), смотрела, как щекочут добровольца и как он сам себя щекочет. Когда щекотали ее саму, она смеялась не больше, чем обычный человек. Когда демонстратора щекотали под мышками, ТС расхохоталась и сунула руки себе под мышки. Это помогло ей блокировать ощущение щекотки и остановило смех.

Девушка оценивала свое состояние по 10-балльной шкале и обнаружила, что щекотка была особенно сильной, если она хорошо знала человека, которого щекочут; если этот демонстратор был похож на нее; если она могла видеть выражение лица демонстратора. Но самый бурный отклик вызвала видеозапись, на которой студент-доброволец щекочет ее саму. Исследователи назвали эту реакцию апокалиптическим припадком неконтролируемого смеха. К большому удивлению ученых и ТС, веселья и смеха в этом случае оказалось больше, чем когда она наблюдала за щекотанием других людей.

Но, быть может, этот смех вызывала не столько щекотка, сколько комичность ситуации? Оказалось, что это не так. Во время щекотки ТС смеялась сильнее и дольше, чем когда слушала веселую историю или наблюдала забавный случай. Чтобы проверить смешливость ТС, исследователи без ее ведома инсценировали падение известного профессора. В том, что падение маститого преподавателя развеселит любого студента, они не сомневались и оказались правы, но реакция на щекотку была все-таки сильнее, а это значит, что наблюдение за щекоткой действительно вызывает смех.

А еще ТС могла сама себя пощекотать. Почему, исследователи так и не поняли. Возможно, дело в аномалиях нервной системы девушки, из-за которых она не может предсказать точный момент и место касания пальцев.

Способность имитировать состояния других людей в собственном теле — крайний пример эмапатии. Случай ТС, конечно, редкий, однако такие феномены помогают исследовать щекотку. Эта работа еще не завершена, и неудивительно. Щекотка оказалась сложным и многогранным явлением, она учит нас основам коммуникации и боевых искусств, позволяет проявить симпатию и агрессию, улучшает настроение и самочувствие и помогает осознать себя. Фактически щекотка — это школа жизни, а не просто тыканье пальцами и бессмысленное хихиканье. Относиться к ней надо с уважением и использовать с осторожностью.

Кандидат биологических наук
Н.Л. Резник