Загадочные бабочки

Наверное, каждый исследователь рано или поздно встречается с настоящей загадкой. Одни окажутся недоразумениями, другие открытиями, третьи найдут простое объяснение, которого никто не мог ожидать, а четвертые останутся без отгадки надолго — кто знает, на сколько десятилетий. Собирание бабочек — одна из самых романтических областей полевой биологии, и где уж быть загадкам и тайнам, как не здесь! Мы попросили нашего постоянного автора, химика и энтомолога Л.В.Каабака, рассказать об этом несколько историй.

Глазки с пятак

В 1976 году исполнились сразу две мои давнишние мечты: начать собирать бабочек и оказаться в приморской тайге.

Еще в Москве при выборе своей приморской «резиденции» я остановился на таежных поселках Муравейке и Каменушке. Муравейка казалась предпочтительнее: судя по карте, ее на бо́льших расстояниях окружала безлюдная тайга. Окончательное решение я принял уже в Приморье. И в Муравейку, и в Каменушку ехать надо из Уссурийска. На автовокзале Уссурийска спрашиваю очередь в кассу: вокруг какого из этих двух поселков более дикая тайга, привлекательнее места, больше красивых бабочек? Расчет — на незаурядную наблюдательность таежников. Доброжелательная очередь после оживленного обсуждения демократическим большинством выбирает Муравейку. Поэтому беру билет до Анучина, откуда в Муравейку раз в день ходит автобус.

Окрестности Муравейки. Художник Владимир Кресс

И вот солнечным июльским утром выхожу из автобуса в Муравейке. На мне белая войлочная шляпа с бахромой, которую издали принимали за седые космы, в руках сачок, за спиной рюкзак. Чтобы побороть смущение и показать редким прохожим, что ничего особенного не происходит, я сразу стал бегать по улице за многочисленными не виданными мной прежде бабочками.

На окраине Муравейки ко мне подошел пожилой мужчина и сказал, что особенно много бабочек бывает ночью в ДОЦе — деревообрабатывающем цехе, освещенном сильными лампами.

Вечером я отправился в ДОЦ. Это оказались несколько больших деревянных ангаров метрах в двухстах от Муравейки. С одной стороны к ним подступала тайга, с другой — широкое поле, раскинувшееся у подножия покрытых лесом сопок. Мужчина, посоветовавший ловить бабочек в ДОЦе, оказался мастером вечерней смены; вскоре мы с Василием Яковлевичем Федькиным стали друзьями.

Около девяти часов включили лампы. К десяти — внутри ярко освещенных ангаров, вокруг ламп над широкими дверными проемами, гуляла метелица из насекомых. От стремительных вихрей отделялись ослепленные светом бабочки разнообразной окраски и различных размеров и садились на светлые стены, на застекленные окна. Рой бабочек бился в стекла снаружи... Я был потрясен, я не ожидал подобного. Особенный восторг вызывали громадные темные брамеи с размахом крыльев до 12 сантиметров.

Поделиться восхищением я кинулся к Василию Яковлевичу. Но он сказал, что эти бабочки не так уж велики, что четыре года назад здесь, на окне в ДОЦе, сидела действительно огромная бабочка — таких он ни раньше, ни потом не видел. Он был так удивлен, что взял ее за крылья, показал рабочим и спросил, видели ли они такого зверя? Никто не видел. Василий Яковлевич отпустил ее.

Тогда этот рассказ меня не особенно взволновал. Я был поражен увиденным и к тому же полагал, что это могла быть какая-либо известная приморская павлиноглазка — ямамай Antheraea yamamai или дубовая китайская A.pernyi, а необычно большой она показалась потому, что рядом были бабочки значительно меньших размеров. Однако когда я в августе показал этих павлиноглазок Василию Яковлевичу, он ответил, что та бабочка намного крупнее, а характерные для павлиноглазок округлые глазки на ее крыльях были величиной с пятак (около 3 см). У известных приморских павлиноглазок диаметр глазка не превышает сантиметра.

К тому времени я уже как следует узнал Василия Яковлевича и относился к его словам с полным доверием: не раз убеждался в его поразительной наблюдательности охотника, в точном описании виденного — недаром он всю войну был разведчиком.

Чтобы побольше узнать о таинственном гиганте, отправляюсь в Арсеньев, в краеведческий музей, где, как говорили, собрана огромная коллекция бабочек. Знакомлюсь с директором — молодой, очаровательной Клавдией Кресс. Влюбленная в природу Приморья, большой ее знаток, Клавдия создала великолепную выставку насекомых. Но о загадочной огромной бабочке она ничего не знала, как и другие энтомологи, которых я расспрашивал.

Следующий отпуск я снова проводил в Приморье. Работал много. Весь день ловил в тайге дневных бабочек, проходя по 25—30 км, затем с десяти вечера до часа-двух ночи — ночных: на свет костра на лесных полянах, в ДОЦе в Муравейке или на ярко освещенной территории организации «Сельхозтехника» в райцентре Анучино, в долине таежной реки Арсеньевка. До рассвета, в пять-шесть часов, я шел «собирать урожай»: сплошь покрытые разнообразными ночными бабочками стены под сильными лампами были готовыми коллекциями. Но стоило немного проспать, как меня опережали птицы. На сон оставалось четыре-пять часов. Погода стояла солнечная, жаркая, каждый день и каждая ночь приносили ожидаемые и неожиданные находки. Поэтому я не позволял себе дополнительного сна и отдыха и лишь мечтал о затяжном ненастье или хотя бы ливне на сутки.

Двадцать третьего июля я отправился ловить ночных бабочек в «Сельхозтехнику» с Александром Строевым, профессиональным энтомологом, молодым сотрудником Московской лесозащитной экспедиции. Наряду с основной работой по определению распространенности вредителей леса он собирал коллекцию насекомых.

Часам к одиннадцати вечера я с удовлетворением отметил: наконец-то ничего нового не летит и можно с чистой совестью идти спать. Добросовестный Саша не покинул пост под мощным юпитером, а я отправился в гостиницу. Спал чутко. И не только из-за мысли об упущенных бабочках — меня мучило любопытство: что наловит Саша? Едва он приоткрыл дверь, я проснулся и попросил включить свет. Саша был перемазан мазутом и очень расстроен. Минут через двадцать после моего ухода в стену под юпитером ударилась бабочка. Она была так велика, что Саша растерялся. Хотел накрыть ее сачком, но сачок ходуном ходил в руке. Пока Саша пытался с ним справиться, ослепленная бабочка билась в стену, а затем спланировала под стоявшие в ряд грузовики. Он успел разглядеть большие темные глазки на светлых крыльях. Саша кинулся за ней под машины; около трех часов с фонариком искал под ними, осматривал грузовики снизу, землю и траву вокруг — безуспешно!

Я вскочил. До рассвета мы искали бабочку. Не видели ее и в следующие ночи, проведенные в «Сельхозтехнике». Не стану удлинять повествование эпитетами, которыми я награждал себя за лень и слабость, проявленные в тот злосчастный вечер. Урок жестокий.

Последний, третий рассказ о встрече с гигантской бабочкой я услышал от супруга Клавдии Кресс — Владимира Оттовича Кресса, художника, директора Детской художественной школы в Арсеньеве и знатока бабочек Приморского края. Показательна тема его диплома: «Развитие эстетического восприятия у детей путем изучения окраски крыльев бабочек». Эту бабочку Владимир увидел в конце августа на своей даче под сопкой Хулаза, недалеко от Арсеньева. Она сидела на стене. В сумерках он не разглядел ее, но она показалась ему необычно большой. Володя смахнул ее сачком в траву и накрыл им. Он даже не был уверен, что под сачком — бабочка, и побаивался извлекать непонятное существо. Когда Виталик, его сын, сказал, что под сачком вроде бы кто-то пищит, Владимир решил, что там летучая мышь, и с облегчением поднял сачок. Существо взлетело и быстро скрылось за деревьями, но он успел разглядеть, что это все-таки бабочка, только удивительно крупная.

Я сомневался, писать ли о непойманной гигантской бабочке, которую сам не видел. И решился — потому что все три встречи произошли с моими друзьями, наблюдательными и компетентными людьми, которым я безоговорочно доверяю. Наиболее характерный признак этой бабочки — ее удивительный размер, изумивший даже тех, кто знал крупных павлиноглазок Приморья. Примечательно, что все наблюдения произошли на сравнительно ограниченной площади — в таежном районе, примыкающем к южной трети хребта Восточный Синий.

Уссурийская тайга занимает более двух третей территории Приморского края, поднимается в горы более чем на километр и отличается обилием видов растений и животных. Энтомологи до сих пор нередко находят там неизвестные ранее виды бабочек. И все же вряд ли таинственный гигант — абориген Приморья, где энтомофауна постоянно и активно изучается: существование каждого вида требует весьма высокой его численности, к тому же эта бабочка летит на свет, поэтому маловероятно, чтобы ее проглядели. Не верится и в ее прилет из смежных южных территорий, где похожие павлиноглазки (а этот гигант — скорее всего павлиноглазка) неизвестны. Дальние — из тропиков — перелеты павлиноглазок исключаются: ведь их хоботок редуцирован, они не питаются и живут не более десяти суток.

Я думаю, что в Приморье завозили куколок этой загадочной бабочки с грузом из тропических стран. По описанию очевидцев — светлый фон крыльев, большие глазки на них, — она ближе всего к огромным африканским павлиноглазкам (сатурниям) рода лобобунеа (Lobobunea).

Lobobunea

Аполлонические мифы

С 1911 по 1960 год самой загадочной бабочкой, конечно, был аполлон автократор (Parnassius autocrator). Трудно назвать другую бабочку, с которой было бы связано столько волнений и усилий многих энтомологов.

В 1911 году офицер А.К.Гольбек привез в Петербург бабочку, полученную на Памире от пастуха, который поймал ее, по его собственным словам, на перевале Гушкон на Дарвазе. Гольбек передал ее камергеру царского двора А.В.Авинову, крупному исследователю чешуекрылых. Научная добросовестность не позволила Авинову по одному экземпляру описать эту необычную бабочку с удивительно крупными оранжевыми пятнами за задних крыльях как новый вид, и он классифицировал ее как подвид слегка сходного с ним вида аполлона Чарльтона. Подвиду он дал название autocrator — «самодержец».

Parnassius autocrator

Представленный Авиновым цветной рисунок автократора вызвал сильнейшие волнения среди энтомологов. Многие сразу отправились на Памир, на поиски загадочной бабочки. Увы, никто не нашел ее! Да и никакого перевала Гушкон на Дарвазском хребте нет.

А затем события приняли криминальный характер. В 1928 году автократор появился в Германии, на энтомологической выставке в Дрездене. Оказалось, какой-то студент похитил из ленинградского Зоологического института авиновский экземпляр и продал его немецкому торговцу насекомыми. С большим трудом удалось вернуть бабочку на ее законное место в Ленинграде.

На выставке в Дрездене бабочку видел Ганс Котч, владелец энтомологического магазина. Он загорелся мечтой найти ее, но Памир тогда был закрыт для зарубежных энтомологов, и Котч отправился в сопредельные с Памиром области Афганистана лишь в 1936 году. Районом поиска он выбрал горный массив Ходжа Мохамед — отрог Гиндукуша, отходящий на северо-восток, в сторону памирских Ванчского и Дарвазского хребтов. Котчу повезло: ему удалось найти и собрать самцов и самок автократора. (Ни у одного из видов аполлонов нет столь ярко выраженного полового диморфизма.) Собранный им материал позволил выделить автократора в самостоятельный вид аполлонов.

Блюдя свою выгоду, Котч скрывал точное место обитания бабочек. Коллекционеры, пытавшиеся повторить его успех в горах Ходжа Мохамед, воз- вращались ни с чем.

Только в 1960 году в Северо-Восточном Афганистане, в долине Анжуман, автократоров, проносившихся над труднодоступными крутыми скальными склонами на высоте 3300—3500 метров над уровнем моря, заметил Колин Уайат (Wyatt). Позднее в Афганистане автократора собирали и изучали неоднократно. Установили и кормовое растение его гусеницы — хохлатку. Так бабочка автократор утратила ореол таинственности.

В 1985 году наши известные энтомологи — А.В. Крейцберг, В.А.Гансон, Е.А.Тарасов и П.В.Богданов — собрали одиночных бабочек и на Западном Памире; а еще через три года в скалах Рушанского хребта над Сарезским озером автор этой статьи нашел стацию автократора с многочисленными бабочками. Стацией называют участок с совокупностью условий (рельеф, климат, пища и т. д.), необходимых для существования определенного вида. Позднее наша энтомологическая экспедиция в обычном составе — А.В. Сочивко, В.В.Лесин и я — обнаружила популяции автократоров и на Восточном Памире.

О настоящих подвидах аполлона Чарльтона «Химия и жизнь» писала не раз (1990, 7; 1994, 1; 1996, 2 и др.). Второго августа 1983 года в могучих скалах массива Мынхаджир на высоте около 4200 м впервые на Восточном Памире я обнаружил несколько аполлонов Чарльтона, которые к тому же отличались от известных подвидов. Я назвал эту бабочку «анюта» (Parnassius charltonius anjuta) в память своей матери. В следующих экспедициях мы выяснили, что она летает только в нечетные годы, то есть у нее двухлетний цикл развития (за одно короткое и холодное лето бабочка не успевает пройти цикл яйцо — гусеница — куколка — бабочка). Ареал ее обитания — не более четверти квадратного километра, популяция малочисленна и значительно удалена от известных мест обитания бабочек этого вида и, видимо, вообще единственная. Скорее всего, анюта — палеоэндемик, реликтовый подвид.

Parnassius charltonius anjuta

Самое же удивительное обнаружилось при изучении зависимости сроков вылета этой бабочки от погоды. Оказалось, выход ее из куколки определяется первым приходящимся на период ее лёта снегопадом и в меньшей степени — температурным фоном июля. Средняя температура июля не превышает здесь 8^оС, в июне она обычно ниже 0^оС, поэтому перезимовавшая куколка в основном развивается в июле. При этом погода в четные годы, когда анюта находится в фазе личинки-гусеницы, не влияет на появление бабочки из куколки в году нечетном. Получается, что именно куколка безошибочно чувствует, когда пройдет снегопад. Если анюта не вылетит из куколки за несколько дней до него, она может просто исчезнуть с лица Земли.

К сожалению, не исключено, что такая печальная судьба постигла Parnassius charltonius ljudmilae. (По современной классификации он относится к подвидам аполлона Романова, как и подвид платон, о котором пойдет речь дальше.)

Летом 1985 года кандидат физматнаук Виктор Лесин обнаружил на скальном гребне Гиссарского хребта в верховьях Диахандары, над черной серповидной осыпью на высоте около четырех километров популяцию аполлона Чарльтона. Одну бабочку ему удалось поймать. Великолепный чарльтониус изумил энтомологов: считалось, что на Гиссарском хребте этого вида нет.

Определять по одному экземпляру подвидовую принадлежность некорректно. Три лета подряд мы с Виктором искали в тех местах хотя бы еще одну бабочку. Удача улыбнулась нам лишь в 1989 году — популяция чарльтониуса была найдена, правда, не там, где ее обнаружил Виктор впервые, а в пригребневых скалах Гиссарского хребта, километрах в трех восточнее. Собранных экземпляров оказалось достаточно для выделения их в новый подвид, который мы назвали аполлоном Чарльтона людмилы — в честь супруги Виктора, делившей с нами испытания трех высокогорных гиссарских экспедиций.

В 2011—2013 годы в местах обитания Parnassius charltonius ljudmilae побывали Виктор Лесин и Андрей Сочивко. Но, несмотря на обилие хохлатки, они не обнаружили ни одной бабочки, не были найдены ни яйца, ни гусеницы, ни куколки людмилы. Скорее всего, на известных нам стациях этой бабочки теперь нет. Возможно, она не смогла приспособиться к более суровым погодным условиям с частыми ненастьями. Надеюсь, что на Гиссарском хребте еще сохранились ее популяции.

Хохлатка — кормовое растение аполлонов

А вот подвид аполлона Чарльтона, обнаруженный мной в 1994 году в отроге Сарыкольского хребта под озером Дункельдык (Восточный Памир) и изученный нашей экспедицией (Андрей Сочивко, Виктор Титов, Виктор Лесин и автор), сразу был назван мистерикус — таинственный. Главные его загадки: в отличие от всех известных тогда на территории бывшего СССР чарльтониусов, этот — самый высокогорный! — летал ежегодно, да и хохлатки мы здесь не нашли.

Для решения первой загадки мы изучали местные погодные условия в период лёта этой бабочки — с середины июля до 10 августа. Оказалось, здесь уникально теплый микроклимат. Мы все время находились на высоте 4300—4700 м и ни разу не видели снежных осадков — они всегда выпадали дождем, даже по утрам после ночной непогоды в горах у озера снега не было. Да и облака тут стояли реже, чем над дальними горами. Скорее всего, погоду июля —августа в этой местности определяет тропический индийский муссон, хотя сам он сюда не доходит, останавливаясь над самым юго-восточным углом Памира (Беик, Кызылрабат). Вероятно, над окрестностями Дункельдыка располагаются остатки сухого теплого воздуха пустынь и равнин Индии, которые муссон гонит перед собой, двигаясь на северо-восток. Так бабочка помогла обнаружить необычный участок летнего тепла в горах. Ну а хохлатку здесь нашли воронежские энтомологи Д.В.Дубровский и К.Ю.Водянов в 2006—2007 годы. Так и мистерикус лишился своей загадочности.

Parnassius charltonius mistericus

Всего несколько дней сохранялась острая интрига вокруг яиц бабочки, обнаруженных нашей экспедицией в начале июля 2009 года в отрогах Туркестанского хребта на высоте всего 1500—1800 м. Мы терялись в догадках: все известные тогда подвиды чарльтониуса обитали выше 3 км. И все же таинственные яйца принадлежали именно чарльтониусу. Через трое суток появились и его бабочки, которых Андрей Сочивко и автор описали как новый подвид аполлона Чарльтона и назвали его платон (platon).

Я уверен: неисчерпаемая природа подарит энтомологам еще немало открытий. Ведь нашел же известный энтомолог Сергей Чуркин в июле 2005 года в горах Молдо-Тоо (Тянь-Шань) новый вид аполлона — великолепную, размером с крупных чарльтониусов бабочку! Он назвал ее аполлоном Давыдова — Parnassius davydovi.

Parnassius davydovi