Конрад Лоренц о животных и людях

В ноябре исполняется 110 лет со дня рождения Конрада Лоренца, а 40 лет назад Лоренцу, Карлу фон Фришу и Николасу Тинбергену была присуждена Нобелевская премия «за открытия, связанные с созданием и установлением моделей индивидуального и группового поведения животных».

Психика и поведение животных с глубокой древности вызывали интерес у философов и натуралистов, но их систематическое целенаправленное исследование началось в конце XIX века с появлением зоопсихологии. В 30-х годах ХХ века возникло новое направление в этой области, которое благодаря трудам австрийца Конрада Лоренца и голландца Николаса Тинбергена постепенно оформилось в самостоятельную науку — этологию (от греч. «этос» — поведение, характер, нрав). Термин существовал и ранее, однако этология в современном понимании ведет начало от этих работ.

Но ведь уже существовала зоопсихология, в становление и развитие которой внесли вклад многие классики: Дарвин, Фабр, В.А. Вагнер и другие. Зачем понадобилось создавать новую науку о поведении братьев наших меньших? В чем отличие этологии от зоопсихологии?

Зоопсихология (не случайно в английском используется термин comparative psychology, сравнительная психология) исторически рассматривала поведение животных с учетом того, что было известно о психологии человека. Это не значит, что зоопсихологи скатывались к антропоморфизму: на рубеже веков Ллойд Морган (1852–1936) сформулировал правило, названное его именем, — «бритву Оккама» науки о поведении: не объяснять действия животных с привлечением высших психологических функций в тех случаях, когда достаточно низших. Например, нельзя утверждать, что животное «додумалось» до решения задачи, если оно могло использовать метод проб и ошибок. Однако Лоренц и его единомышленники выбрали иной путь: понять поведение животного через то, что мы знаем о животном, о его биологии и, разумеется, эволюционной истории.

Чрезмерная любовь к животным

Австрийский зоолог и этолог Конрад Лоренц родился в Альтенберге близ Вены 7 ноября 1903 года. Он был младшим из двух сыновей Эммы Лоренц, урожденной Лехер, и Адольфа Лоренца. Дед Лоренца имел непосредственное отношение к животным — был мастером по изготовлению конских сбруй. Отец будущего ученого, став преуспевающим хирургом-ортопедом, построил в Альтенберге поместье.

В детстве, бродя по полям и болотам вокруг Лоренц-холла, Конрад «заболел» тем, что позже называл «чрезмерной любовью к животным». Вскоре мальчик собрал замечательную коллекцию животных, не только домашних, но и диких. «У соседа, — вспоминал позднее Лоренц, — я взял однодневного утенка и, к огромной радости, обнаружил, что у него развилась реакция повсюду следовать за моей персоной. В то же время во мне проснулся неистребимый интерес к водоплавающей птице, и я еще ребенком стал знатоком поведения различных ее представителей».

Получив начальное образование в частной школе, которой руководила его тетя, Лоренц поступил в гимназию при Шотландском монастыре в Вене. Гимназия была католической, но учиться в ней могли и представители других конфессии и религий, а уровень преподавания был весьма высоким. Что интересно, в той же гимназии учился и Карл фон Фриш, впоследствии получивший Нобелевскую премию вместе с Лоренцем и Тинбергеном, за изучение коммуникации у пчел. Там привычку Конрада к наблюдению за животными подкрепило обучение зоологическим методам и принципам эволюции. Лоренц в своей «нобелевской» автобиографии вспоминает одного из учителей — Филиппа Хебердеи, бенедиктинского монаха и аквариумиста, учившего мальчиков не только зоологии, но и теории Дарвина. По окончании гимназии Лоренц хотел продолжить изучение зоологии и палеонтологии, но его отец настоял на медицине.

В 1922 году Лоренц поступил в Колумбийский университет Нью-Йорка, но спустя полгода вернулся в Австрию и стал учиться на медицинском факультете Венского университета. Окончив курс, Лоренц остался в университете на должности лаборанта кафедры анатомии и работал над диссертацией по медицине, параллельно проводя систематические исследования инстинктивного поведения животных.

В ХХ веке крупнейшие ученые-биологи стояли на позициях дарвинизма не только потому, что эволюционизм завоевал положение господствующей научной парадигмы. Дарвинизм обеспечивал исследователю методологическое преимущество в изучении явлений природы. Пройдя стажировку в 20-х годах в Англии под руководством Джулиана Хаксли, внука Томаса Гексли (Хаксли) — прославленного соратника Чарльза Дарвина и основателя династии ученых и писателей, — Лоренц стал знатоком не только дарвинизма, но также английского языка и литературы. Самостоятельные исследования поведения животных вслед за своим учителем, знаменитым орнитологом Оскаром Хейнротом, он начал с наблюдений за птицами.

В 1927 году Конрад женился на Маргарет (Гретль) Гебхардт, с которой дружил с детства; это был брак на всю жизнь. У супругов родились две дочки и сын.

Защитив диссертацию и получив в 1928 году медицинскую степень, ученый перешел на должность ассистента, но его по-прежнему интересовала этология, поэтому он начал работу над диссертацией по зоологии, одновременно читая курс по сравнительному поведению животных. В своем исследовании Лоренц впервые успешно применил сравнительный метод к моделям поведения — начал сопоставлять одни и те же формы поведения у различных видов. Напомним: сравнительный метод был классическим в анатомии животных, но при изучении поведения практически не применялся.

Дух или машина

Важнейшими понятиями физиологии нервной системы и связанных с ней наук о поведении животных и человека в начале ХХ века были «рефлекс» и «рефлекторная деятельность», введенные еще Декартом (1596–1650).

Рене Декарт, или Картезий, от латинского написания фамилии, был математиком, философом, физиком, физиологом, создателем аналитической геометрии и современной алгебраической символики, автором метода радикального сомнения в философии и механицизма в физике. Картезий в духе своего времени сравнивал любой живой организм со сложными механическими устройствами, например с часами. По Декарту рефлекс — это механический ответ тела на воздействие извне, не требующий вмешательства души.

В 1654 году английский анатом Глиссон ввел понятие «раздражимость», как свойство живых тел. В 1730 году английский исследователь Стивен Гейлс обнаружил, что обезглавленная лягушка при уколе отдергивает лапку. С этого момента начинается экспериментальное изучение рефлекторной деятельности, при которой ответная реакция происходит без участия воли субъекта, следуя по определенной схеме точно за раздражением. В середине XVIII века швейцарский ученый Альбрехт фон Галлер развил учение о раздражимости и чувствительности, положив их в основу своей физиологии. Кстати, он же и ввел термин «физиология» для обозначения науки, которую до него называли «живой анатомией». Немецкий физиолог Вильгельм Макс Вундт (1832–1920) создал в 1879 году первую лабораторию экспериментальной психологии, где провел первые эксперименты над крысами в лабиринтах и над шимпанзе, достающими высоко подвешенные бананы. Английский ученый Чарльз Скотт Шеррингтон (1857–1952), лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1932 года, полученной совместно с Эдгаром Д. Эдрианом, изучая рефлекторную деятельность, заложил основы нейрофизиологии.

К началу ХХ века в науке о поведении животных установились две противоположные точки зрения: витализм и бихевиоризм. Витализм, или учение о жизненной силе (от лат. vita — жизнь; vis vitalis — жизненная сила), отнюдь не исчез с научной арены, вопреки поспешным утверждениям редукционистов, механицистов и вульгарных материалистов. «Удалось синтезировать вещества, образующиеся в процессе жизнедеятельности организмов? И что это доказывает? — рассуждали виталисты. — Ведь Гомункул еще не создан! Преодолеть грань между живой и неживой материей, создав живое из неживого, невозможно, следовательно, теорию витализма еще рано сдавать в архив». Виталисты-инстинктивисты наблюдали за сложным поведением животных в естественной среде обитания и восхищались биологической целесообразностью и точностью инстинктов (лат. instinctus — побуждение) животных — всем, что с древних времен было принято объяснять расплывчатым понятием «мудрость природы». Иногда поведению животных приписывали мотивацию теми же факторами, которые лежат в основе деятельности человека. Очевидно, подобные объяснения не могли удовлетворить серьезных исследователей.

Как противовес витализму в начале ХХ века возник бихевиоризм. Его основоположниками считаются Джон Бродес Уотсон (1878–1958) и Баррус Фредерик Скиннер (1904–1990). В сущности, бихевиористы развивали декартовское представление о животном как машине. Они стремились сделать зоопсихологию точной наукой, разложить непрерывный поток поведения на простейшие, объективно наблюдаемые элементы «стимул — реакция» и достигли существенных успехов в лабораторных экспериментах. Важно было также то, что они определили поведение (то есть совокупность реакций организма на внешнюю среду) как центральный объект психологических исследований.

Вначале бихевиористы старались избегать рассуждений о понятии «инстинкт», считая его абстрактным, неопределенным и выходящим за рамки научного исследования. Позднее они объявили инстинкты комплексами безусловных рефлексов, выработанных в процессе исторического развития организмов, как одна из форм приспособления к условиям окружающей среды. Поведение животных бихевиористы объясняли цепочками рефлекторных реакций, связанных воедино посредством классического кондиционирования, то есть выработки условных рефлексов, исследованной И.П. Павловым (1849–1936).

Изучение поведения животных в ХХ веке шло, если можно так выразиться, с противоположных сторон. Одни ученые начинали исследование безусловных и условных рефлексов, а далее приступали к инстинктам и инсайтам. (Инсайтом называется сложное, но очень привлекательное для психологов явление — внезапное, интуитивное нахождение решения проблемы; плодотворно изучать феномен инсайта в жестких рамках бихевиоризма начала века было бы невозможно.) Таким индуктивным путем двигался к истине Иван Петрович Павлов, а также Уотсон и Скиннер.

Конрад Лоренц и Николас Тинберген вошли в историю науки как авторы альтернативного — дедуктивного — подхода к изучению поведения, который привел их к созданию новой науки — этологии.

Врожденный ответ на внешний стимул

Первоначально Лоренц с интересом читал работы Уотсона. Но и Уотсон, и оппонент бихевиористов Уильям Мак-Дугалл, который ввел понятие «социальная психология» и для объяснения человеческого поведения привлекал не только инстинкты, но и «витальную энергию», «не знали животных», как выразился сам Лоренц в автобиографии. У них не было того глубокого понимания повадок зверей и птиц, которое искал увлеченный натуралист и которое он позднее встретил у Хейнрота. Они как будто игнорировали все многообразие поведенческих форм, которое можно наблюдать в естественной среде.

Бихевиористы полагали, что живое существо приходит в мир как «чистый лист». Хрестоматийным стало высказывание Уотсона: «Дайте мне дюжину здоровых младенцев... и я гарантирую, что, выбрав наугад одного, подготовлю его к любой специальности — врача, юриста, художника, коммерсанта и даже нищего или вора...» Лоренц же пришел к убеждению, что инстинктивное поведение является внутренне мотивированным. Это стало важным первым шагом к изучению генетической компоненты поведения животных. Применительно к животным особенно важна межвидовая изменчивость — характерные для вида врожденные действия, то, что Лоренц назвал «морфологией поведения».

Конечно, это не означает, что влияние среды не важно. Уже в юности, выращивая домашних уток, будущий лауреат Нобелевской премии обнаружил импринтинг (запечатление) — специфическую форму обучения, наблюдающуюся на ранних этапах жизни животных, с помощью которой они опознают друг друга и устанавливают связи с себе подобными. Благодаря импринтингу маленькие утята запоминают первый крупный движущийся объект, попавший в их поле зрения (например, Конрада Лоренца), в дальнейшем считают его своей матерью и всюду следуют за ним. Явление импринтинга было известно птицеводам-практикам с древности, не было лишь научного термина и соответствующей теории.

В первой главе книги «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества» (1973) Лоренц говорит о целях и задачах своей науки: «Этология рассматривает поведение животных и человека как функцию системы, обязанной своим существованием и своей формой историческому ходу ее становления, отразившемуся в истории вида, в развитии индивида и, у человека, в истории культуры». Отличительной характеристикой этологии стало использование в исследовании полевых методов, в частности получение при помощи киносъемки этограмм, фиксирующих ключевые моменты поведения животных.

Если до Лоренца и Тинбергена ученые изучали в основном влияние на поведение животных внешних факторов в искусственно созданных условиях, то австрийский и голландский исследователи сместили акценты в сторону влияния внутренних факторов на поведение животных в условиях их естественной среды обитания. Они описали модели поведения, которые не могли быть приобретены путем обучения и, следовательно, являлись генетически запрограммированными. Основоположники этологии доказали, что поведение в высокой степени определяется генетикой и поэтому должно быть подвержено действию естественного отбора и других эволюционно-генетических факторов (мутации, миграции, дрейф генов, ассортативное скрещивание).

По свидетельству самого Лоренца, окончательно отказаться от представления о сложном поведенческом акте как цепочке рефлексов его заставило знакомство с молодым физиологом Эрихом фон Хольстом. А в 1936 году на симпозиуме в Лейдене произошла судьбоносная встреча Лоренца и Тинбергена. Ученые обнаружили невероятное сходство во взглядах, и так начались их дружба и сотрудничество, результатами которого стала совместная научная статья, а главное — окончательный вариант теории, опубликованный Лоренцем в 1939 году.

Лоренц утверждал, что инстинктивное поведение начинается с внутренних мотивов, заставляющих животное искать определенный набор обусловленных средой стимулов. Это поведение часто в высокой степени изменчиво. Как только животное встречает некоторые «ключевые» стимуляторы (сигнальные раздражители, или пусковые механизмы), оно автоматически выполняет стереотипный набор движений, называемый фиксированным двигательным паттерном, или «наследственными координациями» (fixed action pattern). Каждое животное имеет отличительную систему таких паттернов и связанных с ней сигнальных раздражителей, которые являются характерными для вида и эволюционируют в ответ на требования естественного отбора.

Под действием различных ключевых стимуляторов, отключающих механизм торможения в мозге, приводится в действие сложный комплекс инстинктивных реакций. Такими стимулами могут служить звуки, запахи и морфологические признаки — форма и окраска, например, потенциального брачного партнера.

Кроме инстинктов, животные наделены коммуникативными средствами, с помощью которых они обмениваются информацией, обучаются, развивая новые формы поведения и более гибко реагируя на изменения среды. Животные, как и люди, имеют психику, хотя и более элементарную. Они напоминают сверхэмоциональных людей. До Лоренца ученые пытались антропоморфно интерпретировать психику животных. Лоренц начал объяснять психику животных на основании объективных данных об их поведении.

Модель инстинкта согласно Лоренцу. Чем сильнее раздражитель и чем сильнее внутренняя мотивация, тем сильнее реакция — поток воды из нижнего крана. Однако реакция может быть вызвана сильным стимулом и при низком уровне мотивации (на агрессивное поведение другой особи отвечает агрессией и спокойно настроенное животное). И наоборот, переполнение «внутреннего резервуара» может вызвать врожденную реакцию в отсутствие стимула (голубь, долго живший в одиночестве, исполняет ритуал ухаживания в пустой клетке)

Темное время

В Австрии середины 30-х годов у власти находились реакционные клерикалы, и ученые, апеллирующие к дарвинизму, были персонами нон грата. Лоренц занимал в Венском университете должность приват-доцента, бесплатно читал лекции по поведению, постоянного заработка не имел. Одновременно он изучал изменения, которые происходят при одомашнивании гусей. Он отметил у них утрату сложных форм поведения, возрастание роли пищевых и сексуальных стимулов. Основоположник этологии был глубоко обеспокоен вероятностью того, что процесс «самоодомашнивания» может иметь место у человека. Не приводят ли комфортные условия, которые цивилизованные люди сами себе создали, к деградации, не только физической, но также психической и поведенческой?

Как и многие австрийцы, Лоренц ждал перемен к лучшему от присоединения Австрии к Германии в марте 1938 года. Вскоре после аншлюса он вступил в Национал-социалистическую рабочую партию, а в начале Второй мировой войны под влиянием общественных настроений, фашистской пропаганды и послушавшись чьего-то «дурного совета», Лоренц выступил в печати со статьей об опасностях процесса одомашнивания применительно к человеку, используя «в своем сочинении худшие образцы нацистской терминологии». Увы, говорилось там и о «селекции», и о потенциальной опасности скрещивания двух рас, которое автор уподоблял скрещиванию пород у животных. Размышления о деградации человечества и евгенические идеи были в то время широко распространены, и никто не мог предвидеть, как скверно они будут выглядеть после практической попытки разделения людей на высшие и низшие расы. Позже ученый раскаялся и осудил свой поступок.

Существует мнение, что реакционная статья привлекла внимание к автору, в результате чего он получил приглашение возглавить кафедру психологии в Кенигсбергском университете (ныне Калининград) — престижную кафедру Канта. Членство в Кантовском обществе, общение с философами было для Лоренца весьма плодотворным. Взгляд эволюциониста на теорию познания не привлек внимания гуманитариев, но заинтересовал самого Макса Планка. Вместе с Рупертом Ридлом и Герхардом Воллмером Конрад Лоренц считается главным представителем эволюционной эпистемологии.

В 1942 году Лоренца мобилизовали в немецкую армию как военного врача, несмотря на то что он никогда не занимался медицинской практикой. Его военная служба началась по специальности «психиатрия и неврология» в госпитале, дислоцировавшемся вначале на территории Польши, в Познани, позже под Витебском (Белоруссия), где ему пришлось около месяца выполнять обязанности полевого хирурга. Известно, что в познаньском госпитале в это время проводились «исследования» польско-немецких полукровок, в том числе на предмет их психической полноценности, и Лоренц, по-видимому, принимал в них участие, хотя и в низкой должности; сам он никогда не комментировал это.

Фотография Лоренца с документа, выданного в советском лагере

В мае 1944 года при отступлении немецких войск Лоренц попал в плен. Судьба забросила будущего лауреата Нобелевской премии в лагерь военнопленных под Кировом, где он целый год вел отделение на 600 коек; он научился говорить по-русски и свободно общался с русскими, «главным образом врачами». Затем были другие лагеря; около полутора лет Лоренц провел в Армении, под Ереваном. В плену «профессор», как его все называли, написал книгу. За неимением тетрадей писал он на кусках мешков из-под цемента, пером ему служил гвоздь, чернилами — раствор марганцовки. Название, «Оборотная сторона зеркала», подсказал товарищ по заключению, некий Циммер. При публикации автор предпослал ей также подзаголовок: «Опыт естественной истории человеческого познания». Книга переведена на русский, и, если кто-то из читателей «Химии и жизни» с ней не знаком, — рекомендуем ознакомиться.

Когда подошло время репатриации австрийцев, призванных в нацистскую армию, «профессора» перевели в лагерь в Красногорске под Москвой, позволили перепечатать рукопись на машинке и отправили цензору. Ответ задерживался, и тогда начальник лагеря совершил неординарный поступок: вызвав ученого в кабинет, попросил его дать честное слово, что в рукописи только наука и никакой политики, пожал ему руку и позволил забрать с собой рукописный текст (а также прирученных скворца и жаворонка). Машинописная рукопись книги под названием «Естественная наука человеческих видов: введение в сравнительное исследование поведения» осталась в России, теперь она хранится в Государственном военном архиве. Интересно, что она достаточно сильно отличается от рукописного варианта, который лег в основу книги, — заменены обширные фрагменты, существенно изменены формулировки (Гороховская Е.А. «Вопросы история естествознания и техники» 2002, 3, 529–559).

После войны

Лоренц вернулся домой в 1948 году. Научная карьера в Австрии не складывалась, пришлось переехать в Германию. Эрих фон Хольст организовал для Лоренца и его коллег исследовательскую станцию в Бульдерне близ Мюнстера под эгидой Общества Макса Планка. Позднее, когда был основан Институт физиологии поведения в Зеевизене, Лоренц руководил в нем отделом и был заместителем директора — фон Хольста, а после его смерти в 1962 году возглавил институт.

Лоренц продолжал этологические исследования и, кроме того, прославился как выдающийся популяризатор науки. Его книги «Кольцо царя Соломона» (1952), «Человек находит друга» (1954), «Год серого гуся» (1979) имели огромный успех у читателей во многих странах, в том числе и в СССР. Другие его книги у нас не издавались до 90-х годов ХХ века. Сказывалось и «нацистское прошлое» автора, и настороженное отношение к науке, утверждающей, что не все в поведении определяется воспитанием. Однако наш знаменитый физиолог, специалист по высшей нервной деятельности животных Л.В. Крушинский был знаком с работами Лоренца и переписывался с ним.

В 1963 году вышла книга «Так называемое зло: К естественной истории агрессии». Споры о ней продолжаются до сих пор. В этой книге Лоренц утверждал, что агрессия у человека, как и у животных, является врожденной реакцией и имеет внутреннюю мотивацию. Однако цивилизация, снабдив человека разнообразными орудиями для убийства и мучения собратьев по виду, не смогла или не успела дать ему соответствующую способность гасить и перенаправлять агрессию. Человек вооружен лучше, чем волк, а по умению контролировать эмоции сопоставим с другими приматами, последствия этого мы и пожинаем. Лоренц, однако, высказывал убежденность, что справиться с разрывом между способностями к нанесению вреда и к самоконтролю нам поможет культура.

Осмыслив с позиции этологии опыт, приобретенный по обе стороны фронта, Лоренц написал также о «реакции воодушевления». Этот фрагмент полезно процитировать — актуальности он не потеряет никогда. «По спине и — как выясняется при более внимательном наблюдении — по наружной поверхности рук пробегает «священный трепет». Человек чувствует себя вышедшим из всех связей повседневного мира и поднявшимся над ними; он готов все бросить, чтобы повиноваться зову Священного Долга. Все препятствия, стоящие на пути к выполнению этого долга, теряют всякую важность; инстинктивные запреты калечить и убивать сородичей утрачивают, к сожалению, большую часть своей силы».

Специалист по «морфологии поведения», Лоренц отмечает сходство героической мимики и позы человека, одержимого Священным Долгом, с реакциями самца шимпанзе, защищающего семью, — вплоть до «мурашек», вздыбливающих шерсть, чтобы силуэт казался крупнее и грознее. «Если наше мужественное выступление за то, что нам кажется высочайшей ценностью, протекает по тем же нервным путям, что и социальные защитные реакции наших антропоидных предков, — я воспринимаю это не как отрезвляющее напоминание, а как чрезвычайно серьезный призыв к самопознанию. Человек, у которого такой реакции нет, — это калека в смысле инстинктов, и я не хотел бы иметь его своим другом; но тот, кого увлекает слепая рефлекторность этой реакции, представляет собой угрозу для человечества». Думается, эти строки искупают грех его пронацистских публикаций.

Долгое время считалось, что исследования этологов не имеют прямого отношения к физиологии и медицине, но позднее выяснилось, что открытия, сделанные на животных, помогают лучше понять сложную психику человека. Эти аргументы, вероятно, и сыграли свою роль в решении Нобелевского комитета.

В 1973 году Лоренц ушел в отставку из Института физиологии поведения, но, вернувшись в Австрию, продолжал исследовательскую работу в Институте сравнительной этологии. Он снова поселился в Альтенберге.

Среди наград и знаков отличия, которых удостоен Лоренц, — золотая медаль Нью-Йоркского зоологического общества (1955), Венская премия за научные достижения, присуждаемые Венским городским советом (1959), премия Калинги, присуждаемая ЮНЕСКО (1970). Он был также иностранным членом Лондонского королевского общества и американской Национальной академии наук.

Конрад Лоренц умер 27 февраля 1989 года. Последняя его книга, вышедшая в 1988 году, называлась «Вот я — где ты? Точное этологическое описание дикого гуся». «Где ты? — Я здесь! — Ты здесь? — Я тут!» — так переводила на человеческий язык гогот гусиной стаи Сельма Лагерлёф в своей знаменитой сказке, и Лоренц не раз отмечал, что перевод абсолютно верен.