Разговоры с финансистами о науке

Сапоги почистить — один миллион.

Состояние!

Раньше б дом купил, и даже неплохой.

Привыкли к миллионам —

До луны расстояние

Советскому жителю кажется чепухой.

В. Маяковский

За последние два-три года рыночные отношения, едва войдя в пределы научных учреждений, полностью перевернули их годами устанавливавшийся рутинный быт. С одной стороны, некоторая часть наиболее подвижных и способных коллективов успела выйти на мировой уровень, а с другой — подавляющее множество оказалось на грани развала и вот-вот превратится в клиентов биржи труда. Судорожные всхлипывания бездарных руководителей, приведших свои лаборатории к катастрофе, перемежаемые просьбами о возвращении ненавистного ранее госзаказа, заполняют страницы печатных изданий самого разного толка. Увы, при пустых хлебных прилавках о науке как-то забываешь. И обвинить правительство вроде бы не в чем. Но ведь сегодня, по крайней мере, не меньшими средствами располагает «новый класс» отечественных миллионеров, плодящихся, как грибы после дождя. Не пора ли им взять дело спасения совсем неплохой в принципе отечественной фундаментальной науки в свои цепкие руки? Редакция попросила нашего корреспондента С. Комарова побеседовать с некоторыми из них на эту тему.

Волею случая оказалось, что все опрошенные в разное время заканчивали Московский институт стали и сплавов, то есть получили научно-техническое образование. Успели поработать в НИИ, у некоторых — кандидатские диссертации. Стало быть, о проблемах науки о материалах и технологии их производства они могут судить не понаслышке. А еще их роднит то, что в принадлежащие им предприятия не вложено ни рубля партийных или комсомольских денег. Опрос наш анонимен, поскольку кодекс чести бизнесмена не позволяет делать заявления для прессы без особой нужды.

Эксперт А. (начальник отдела в частном предприятии). Наша фирма зарегистрирована год назад. Мы уже стали «большими» и лишились налоговых льгот, зато у нас есть два брокерских места. Основное занятие — первичное накопление капитала на различных посреднических и торговых операциях. Не обращаясь за кредитом, мы можем вложить во что-то около 100 тыс. рублей. Ведь деньги обесцениваются очень быстро, единственное спасение — еще быстрее превращать их в товар, который вскоре станет дефицитным, например в невосполнимые ресурсы. Вкладывать в производство или в науку слишком хлопотно, к тому же посредничество дает несравненно большую прибыль, чем производство.

Впрочем, мы и сейчас немного финансируем один научно-исследовательский институт. А настоящие деньги вложим в Hi-Tech. Финансировать же научные разработки точно не будем — за время советской власти создано очень много технологий, которые можно покупать за гроши и внедрять. Зачем же финансировать новые?

Корр. А что может побудить вас вложить деньги в какой-нибудь проект?

Однозначно, не человек с идеей, а технико-экономическое обоснование. Сначала я должен получить информацию о том, где взять сырье, потом — где достать оборудование, и, наконец, сколько все это будет стоить. Неплохо бы знать, кто купит то, во что я должен вложить деньги. Во всяком случае, без изучения рынка и перспектив его развития, возможной динамики цен серьезного разговора не получится. А самое главное, я должен твердо знать, когда верну свои деньги и начну получать прибыль. Банк прошлой осенью требовал за кредит 20—25 % годовых — соответственно и прибыль должна быть никак не меньше.

Что нужно сделать, чтобы финансировать науку стало выгодно?

На мой взгляд, в переходный период науку на 70—80 % должно финансировать государство. Демократы, как обычно, не правы — сейчас они науку последовательно разваливают, но потом придется воссоздавать ее заново. Видимо, с нуля. Понятно, что денег у страны нет, но обеспечить льготное налогообложение научных предприятий и предприятий новой технологии совсем не сложно.

Эксперт Б. (владелец контрольного пакета нескольких предприятий). Когда я начал заниматься предпринимательской деятельностью? Смотря откуда считать. Жвачкой я еще в первом классе спекулировал. А если по-серьезному — то шесть лет назад, после окончания института.

И сколько денег способны вложить в новое предприятие?

А каких денег?

Своих, разумеется.

Свои деньги в рисковое предприятие никто не вкладывает. Сейчас их лучше всего превращать в доллары. А под рисковое предприятие берут специальный — венчурный — кредит. Мне, например, могут дать до пятидесяти миллионов рублей.

Но кредит стоит дорого, его надо быстро вернуть...

Вовсе необязательно. Венчурный кредит мне за 10 % застрахует страховая компания. Если я прогорю — деньги будет платить она. И не нужно возвращать кредит через неделю — главное, чтобы дело позволило мне окупить банковские проценты. Вот, например, недавно я вложил восемь миллионов в производство специальных материалов — так там рентабельность за 800 %.

И конечно, собираетесь поставлять их на внешний рынок?

Меня вполне устраивает внутренний. Там рынок и так насыщен. Пытаться его завоевывать — утопия, поскольку у нас всегда действовали по принципу «оборудование первично — технология вторична». Это главный вред, который ленинизм нанес отечественной промышленности.

А что вы думаете о финансировании науки?

Я думаю, оплачивать рутинную работу научных сотрудников бессмысленно. Десятилетия госфинансирования это хорошо показали. Кроме того, я совершенно не собираюсь вкладывать деньги во что-то эфемерное.

То есть?

Степень эфемерности возрастает примерно так: слиток золота — земля, еда, дом — готовое производство — технология, требующая закупки оборудования,— технология, требующая доработки,— научная идея. Так вот, в закупку оборудования я могу вложить десять миллионов — за меньшую сумму сейчас производство не создашь. В доработку технологии — не более ста тысяч. На все остальное не дам ни гроша.

Но вы же вложили деньги в производство?

Это разработка того института, где я работал раньше. Мне ее порекомендовали надежные люди, которых я хорошо знаю.

Что, вот так просто пришли и предложили?

Нет, принесли технико-экономическое обоснование, расчет цен, срока окупаемости капитала. Сейчас я предполагаю профинансировать еще один проект из области Hi-Тeck.

Бели вы и дальше будете вкладывать деньги в новое производство, откуда возьмете информацию? Я хочу купить брокерское место на бирже наукоемких технологий. Они обещают качественное информационное обслуживание своих клиентов.

А есть у вас нерентабельное производство?

Есть. Мы с компаньоном поддерживаем абсолютно нерентабельное предприятие, потому что оно нам дорого как память.

Эксперты В. и Г. (директоры брокерских контор на МТБ и РТСБ). Сейчас вкладывать деньги в промышленность невыгодно — идет слишком большая прибыль на торговых операциях. Когда сто тысяч должны окупиться не более, чем за неделю, то вкладывать в сколь-нибудь долгосрочный проект не будешь.

А какая сейчас скорость оборота?

Летом можно было сделать миллион за три-четыре месяца. Сейчас, осенью, он возвращается двумя через месяц. Деньги делаются буквально из воздуха и обесцениваются, поэтому их нужно все время держать в обороте, то есть в товаре.

Предполагается проведение приватизации и другие реформы. Может быть, это улучшит положение?

Вряд ли. Это в цивилизованном мире я могу надежно вложить деньги в акции и спокойно ждать свои дивиденды. А могу рискнуть и вложить деньги в рисковое предприятие, к которым как раз и относятся интересующие вас молодые, динамично развивающиеся компании по производству наукоемкой продукции. Тогда я либо проиграю, либо получу очень большие деньги. Скажем, ребята в сарае собрали свой первый компьютер. Кто-то в них поверил, дал денег — получилась IBM. Я бы с радостью вложил полученные из воздуха миллионы в российскую IBM. Но завтра Борис Николаевич выпустит новый указ об очередном изменении цен или налогов и сметет весь рынок. Наше производство останется без комплектующих, и я пойду по миру. В столь нестабильной обстановке, когда правила игры меняются каждый месяц, я не могу прогнозировать степень риска при вложении денег в производство. И не буду их вкладывать — зачем наживать головную боль?

Неужели у нас совсем ничего нет?

Почему, очень много бирж и брокерских контор. Кстати, сейчас брокерские конторы заинтересованы в расширении своих сфер влияния и бесплатно проведут изучение рынка ваших изделий при наличии перспективы больших поставок (до четверти миллиона рублей) и долговременного сотрудничества.

Как, совсем бесплатно?

Волка ноги кормят. Мы же на проценты со сделок живем...

Эксперт Д. (совладелец завода). По ценам на конец прошлого года у нашего предприятия основных фондов на четыре с половиной миллиарда рублей. Три направления работы — производство изделий из полиэтилена, гальваника и изготовление тонкой металлической ленты. Я отвечаю за третье направление. Сейчас компаньоны выдали мне тридцать миллионов рублей для закупки сырья и оборудования.

Вы занимаетесь производством. А ведь сейчас это не очень выгодно и довольно рисковано.

Ерунда. Единственное, куда можно вкладывать деньги,— это в производство. Расширять объем торговых операций — значит, строить дом на песке. Конечно, в торговле капитал оборачивается быстрее. А нам спешить некуда, мы голодные, наглые и самоуверенные и стоим на прочном фундаменте. Например, недавний указ Б. Н. Ельцина о торговой интервенции сильно ударил по коммерсантам. Так им и надо.

Вы не боитесь трудностей с сырьем, комплектующими?

Не боимся. У нас очень надежный внешний рынок, наша продукция там настолько нужна, что мы сами выбираем себе западных партнеров. А благодаря неконвертируемости рубля и завышенному курсу доллара, можем покрыть любые издержки, связанные с изменениями на внутреннем рынке. Конечно, ненормальная ситуация в стране на нас сказывается. Например, из-за гиперинфляции мы запасли сырья не на неделю, а на год работы. Чтоб потом не бегать...

А что вы думаете о финансировании науки в — этой стране?

Сейчас ее финансировать бессмысленно — она, как ни странно, недостаточно обнищала. Ученые ждут, что денежки им дадут за так, а не за работу. Видимо, когда пройдет приватизация, у народа быстрее мозги закрутятся.

А если вкладывать деньги в новые технологии?

Это действительно большие деньги, сейчас мы ими не располагаем.

Но эксперт Б. говорит, что предприятие можно основать, на десять миллионов рублей.

Так это малое предприятие, оно не контролирует рынок. Наши западные партнеры учат: не нужно дешевле, надо качественнее. Товар, который лучше обычного на 5 %, прекрасно пойдет по существующей рыночной цене. А если он окажется лучше на 15 % — будет стоить уже в полтора раза дороже. Но вы должны иметь возможность за год увеличить производство в десять раз. Только так можно расширить свой рынок и не потерять над ним контроль. Значит, вкладывая десять миллионов рублей, нужно уже иметь соответствующий запас резервных производственных мощностей, которые при случае можно быстро ввести в действие.

Что должен сделать ученый, чтобы заинтересовать предпринимателя?

Принести свои соображения, как говорили в застой, «в письменном виде». Тогда лучше видны сильные и слабые стороны проекта и отсутствует пресс личного обаяния. А главный вопрос — что этот ученый сделает для реализации идеи лично? Общаться с людьми, которые говорят «вот вам замечательная идея, делайте с ней все, что хотите», мы не в состоянии.

Но ведь у предпринимателя больше опыта...

И меньше времени. У меня была идея — я нашел себе спонсора. Когда другим ученым надоест, как мне надоело, получать гроши и зависеть от хитрых коммерсантов, которые пользуются нашими разработками, а денег за это не платят,— тоже начнут собственные предприятия создавать. Главное, чтобы Верховный Совет России при очередном изменении своей налоговой политики не стал брать налог на недвижимость с рыночной стоимости метра производственной площади. Это будет конец любого производства. Кроме изготовления ювелирных изделий или содержания публичных домов для иностранцев.

От редакции. Как видите, участники нашего заочного бизнес-семинара не пришли к консенсусу относительно того, чем нужно заниматься в наше трудное время, дабы не вылететь в трубу. Кто из них оказался прав — покажет время. А читатели «Химии и жизни» через год прочтут интервью с одним из экспертов — самым богатым и, следовательно, предприимчивым и дальновидным.