В Камерун к бабочкам

Природа, как добрая улыбчивая мать, отдает себя нашим мечтам и лелеет наши фантазии.

Виктор Гюго.

В январе 2004 года мне и Андрею Сочивко удалось осуществить нашу давнишнюю мечту — отправиться в энтомологическую экспедицию в Африку. Здесь обитают около трех тысяч известных видов дневных бабочек, ночных же — раз в десять больше. А самые яркие, прекрасные и удивительные бабочки живут в джунглях. Поэтому мы и выбрали Камерун, который за его природное разнообразие называют «Африкой в миниатюре». Именно на юге Камеруна сохранились обширные влажные тропические экваториальные леса, где обитают удивительной красоты бабочки. Да и российские энтомологи, насколько нам известно, здесь еще не бывали.

Дуала — Яунде — Эболова — Амбам

Из Амстердама в Найроби вылетаем поздним вечером, так что над Африкой проводим всю ночь. Мигающие сигнальные огоньки на крыльях пронзают кромешную тьму за иллюминаторами. Мысль о том, что внизу Африка, переполняет радостью и предвкушением чуда.

На рассвете приземляемся в Найроби. Красная заря уже охватила полнеба, когда мы вышли из самолета и направились к зданию аэропорта. Удивил холод: температура воздуха явно ниже 15^о, а ведь рядом, на севере, — экватор. Все объяснили показания высотомера в моих часах: 1600 м над уровнем моря.

У нас нет кенийской визы, и часов семь до вылета в Дуалу проводим в зале ожидания аэропорта. И вот уже самолет взмывает над Найроби. На юге — массив Килиманджаро, увенчанный небольшим снежником, на севере — гора Кения (5199 м). Вскоре впереди показалось большое темное озеро. С трудом верится: под нами озеро Виктория!

По мере движения на запад все обширнее становятся джунгли. И наконец они уже покрывают сплошной медвежьей шкурой все волнистые возвышенности. Над бескрайними лесами летим несколько часов: африканские джунгли протянулись с востока на запад почти на 5000 километров, а с севера на юг — до 1500 км.

Посадочной полосы в Дуале, самом крупном городе Камеруна, колеса коснулись в прозрачных, еще светлых, лиловатых сумерках. Из багажного отделения выходим с объемистыми рюкзаками и сумками — и сразу оказываемся в окружении десятка чернокожих ребят, лет от 15 до 25, шумно предлагающих отнести наш груз к такси. Не отдавая вещей, спрашиваем, где можно обменять доллары или евро на центральноафриканские франки (ЦАФ). Надо побыстрее добраться до автовокзала Дуалы и успеть на последний вечерний автобус в Яунде, столицу Камеруна. Окруженные орущей толпой, мы выходим из аэропорта, загружаемся в ближайшее такси, но парни суют головы в открытые окна машины и оглушительно кричат: «Give me my dollars!» Даем самому голосистому пару долларов и не без труда трогаемся.

В просторном, снабженном кондиционером международном автобусе по великолепному шоссе катим в Яунде. Путь долгий — не менее 200 км. Свет фар выхватывает из тьмы отдельные деревья, редкие строения и детей, предлагающих пассажирам бананы, орехи, бутилированную воду... Не прошло и десяти минут после отправления из Дуалы, как с переднего сиденья встал молодой человек и, повернувшись к салону, начал громко, выразительно что-то излагать по-французски. Слушали его завороженно. После почти полуторачасовой декламации перед оратором появилась огромная корзина, наполненная кусками мыла, шампунями, зубной пастой и тому подобным. Корзину опустошили моментально.

В автобусе мы познакомились с парнем, представившимся таксистом из Яунде. Он живет рядом с автовокзалом и предлагает нам подождать его там. Затем он отвезет нас в гостиницу.

В Яунде въезжаем за полночь. Не прошло и получаса, как на машине появляется наш первый камерунский знакомый. Через час-полтора езды по безлюдным, слабо освещенным улицам находим гостиницу со свободным номером, уютным, прохладным и просторным. Цена — 30 долларов. Дороговато, но мы не собираемся здесь задерживаться, ведь наша цель — джунгли.

С утра звоним в посольство РФ — за пару дней до вылета мы отправили туда факсом письмо Центрального дома ученых РАН с сообщением о нашем прибытии. К телефону приглашают консула. Молодой женский голос обещает подъехать за нами в гостиницу. Вскоре у входа останавливается темно-синий «мицубиси-лансер». Выходит улыбающаяся, очень симпатичная девушка. Протягивает руку: «Клара, консул».

Направляемся в посольство. Клара уверенно ведет машину в хаотичном автомобильном потоке. Движение регулируют полицейские на перекрестках. Город с более чем миллионным населением и преимущественно малоэтажными строениями занимает огромную территорию. Пустыри завалены мусором. Ультрасовременных зданий немного. Над всем возвышается громадное овальное блюдо футбольного стадиона.

В посольстве сдаем на хранение обратные билеты, аварийный запас денег и тут же снятые фотокопии наших загранпаспортов. Затем Клара, великолепно знающая Яунде, везет нас в фирму, которая выдает напрокат автомобили-внедорожники. Нам предлагают огромный лендровер — как раз то, что надо. Увы, о цене договориться не смогли: 1700 долларов за 35 дней — для нас слишком много.

В утешение Клара показывает нам город. Вскоре с удивлением замечаем, что все вокруг изменилось: наступила тишина, а доселе многолюдные улицы опустели. Вдруг недалеко раздается ликующий оглушительный вопль. Источник — плотная толпа, обращенная к улице спинами. На тротуаре стоит телевизор. От счастливых зрителей узнаем: футболисты Камеруна играют с командой Замбии и только что забили первый гол. Радостный рев раздавался еще не раз: камерунцы выиграли с крупным счетом.

Ближе к вечеру по шоссе, петляющему в горно-лесистой оправе столицы, выезжаем за город. С высоты видим Яунде, широко разбросанную по холмам и прикрытую у горизонта плотной желтовато-серой дымкой. Она скрыла и голубизну закатного серебристого неба. Клара говорит, что частая здесь мгла — это песчаная пыль, принесенная из Сахары северо-восточным ветром харматаном.

Сознавать, что вместо поиска бабочек в джунглях мы теряем время в городе, было мучительно. И на следующий день, последний в январе, на автобусе мы выехали в Эболова — административный центр Южной провинции. Оттуда направимся в Амбам, окруженный бескрайними лесами городок — или большой поселок — километрах в двадцати от границы с Экваториальной Гвинеей и с Габоном.

От Яунде до Эболова не более 200 км прекрасного шоссе, до Амбама еще 90 км. Постепенно строения сменились лесом, перемежающимся плантациями. Чем дальше, чем плотнее джунгли покрывают холмы. Проехали огромное болото, возникшее на месте вырубки. Похоже, оно увеличивалось, захватывая и губя все новые деревья.

Едва выехали из Эболова, как нас остановили на посту дорожной полиции. Улыбчивые полицейские проверили паспорта, справки о прививках, прочитали письмо консула и, пожаловавшись на жару, вежливо попросили на пиво.

Вскоре совсем стемнело, жара спала. Изредка в свет фар врывались ночные бабочки, среди них и громадные сатурнии. Бездорожьем, по крутому спуску, водитель подвез нас к ярко освещенной одноэтажной гостинице с большой верандой по фасаду. Владельцы гостиницы — молодая чета — за умеренную плату предоставили нам просторный номер — все удобства, почти бесшумный кондиционер с дистанционным управлением. Сгорая от нетерпения, ждем утра — первого выхода в африканские джунгли!

Первый день в Амбаме

На рассвете проснулись с ощущением близкого чуда. Первая мысль — нет ли на веранде и около светильников ночных бабочек, прилетевших ночью на свет? Сразу — чтобы опередить насекомоядных птиц — иду в холл и на полу у выхода на веранду вижу великолепную крупную коричневато-красную сатурнию. В семейство Saturniidae входят бабочки от мелких до гигантских, но самые крупные по площади крыльев бабочки мира — именно сатурнии. Пожалуй, к ним относятся и самые красивые, и самые причудливые ночные бабочки. В Африке встречаются виды с задними крыльями, украшенными хвостами, длина которых в несколько раз превосходит размах крыльев. Характерная особенность сатурний — огромное яркое глазчатое пятно, обычно образованное центральным глазком и разноцветными концентрическими окружностями, которые напоминают кольца Сатурна, отсюда и название семейства. Некоторые изумительной красоты сатурнии обитают только в Африке.

Выходим в поселок — надо позавтракать, оглядеться на местности. Гостиница оказалась на окраине. Солнце еще не встало, не жарко. Безлюдно. Пересекаем посадки высоких пальм и оказываемся на улице, ведущей к центру. За канавами, напоминающими арыки, — одноэтажные дома.

Спрашиваем продавца, открывающего магазин, где кафе получше. Показывает через дорогу, наискосок. Переходим улицу — а прямо перед нами на белой стене распластала крылья огромная сказочная бабочка Dactyloceras lucina, африканский представитель древнего семейства брамеи (Brahmaeidae). У нее удлиненные передние крылья, в окраске преобладает коричневый цвет разнообразных оттенков. А тонкие волнистые жемчужно-светлые нити, чередуясь и перекрещиваясь, создают волшебный узор, превращающий бабочку в невидимку среди тропических растений. Там же мы нашли еще нескольких интересных ночных бабочек, привлеченных светом электрической лампы, и крупного — длиной около десяти сантиметров — жука-усача. Он лежал на спине и безуспешно пытался перевернуться.

Dactyloceras lucina, "царица ночи"

В кафе, скорее, маленьком ресторане — несколько столиков в помещении и снаружи — нас приветливо встретила владелица, высокая, в эффектном тюрбане и легкой нарядной одежде. Завтрак нам очень понравился, и мы пообещали вернуться вечером. Хозяйка спросила, что мы закажем на ужин — говядину, цыпленка или рыбу «капитан» — африканский деликатес. Конечно, выбираем рыбу.

Купив несколько бутылок воды, пару плиток местного шоколада — наш обед, заходим в гостиницу за снаряжением и фотоаппаратурой и спешим в лес. Уже около девяти утра. Солнце быстро растворяет туман, скрывавший небо, начинает припекать. За Амбамом на развилке дорог выбираем ту, что идет на юго-восток, до поселка Минкоо. Через полусотню метров асфальт кончился, но и с гравийным покрытием она осталась столь же широкой. Редкие машины тащили за собой шлейфы красновато-желтой пыли — как на дорогах Средней Азии. Странно: ведь на таких широтах (примерно 2^о с.ш.), согласно литературе, нет сухого сезона — муссон с Атлантики проливает дожди на влажные экваториальные леса почти ежедневно. Неужели сказывается продвижение полупустыни с севера и вырубка леса в Центральной и Прибрежной провинциях?

Многое из того, о чем пойдет речь дальше, я увидел и узнал благодаря Андрею Сочивко — талантливому профессиональному художнику и фотографу, блестящему натуралисту, смелому, находчивому, феноменально наблюдательному и выносливому. В 1993—2002 годы мы вместе участвовали в десяти высокогорных памирских экспедициях, в 2003-м — больше месяца провели в джунглях Венесуэлы; вместе работали над нашими книгами и статьями о бабочках. И всегда, даже в самых острых ситуациях, он сохранял спокойствие, ясную голову, непостижимую для меня выдержку.

...С обеих сторон к дороге подступала плотная стена леса. Местами над зарослями поднимались высоченные деревья с очень красивыми, раскидистыми, парящими над лесом, плоскими сверху вершинами.

Вот уже над дорогой пролетает крупный парусник, а мы еще никак не можем войти в джунгли: редкие тропы около домиков через десяток-два метров упираются в ручей и на другом берегу не появляются. Без тропы же преодолеть барьер колючих и режущих кустарников и трав — невозможно.

Наконец замечаем нахоженную тропу. Заходим в лес и сразу видим множество бабочек. Чем дальше, тем они удивительнее. Особенно эффектны великолепные стремительные эфедры (семейство Nymphalidae). В редких проникающих сквозь листву лучах солнца их крылья вспыхивают и переливаются всеми цветами радуги.

Хитрая красавица эфедра

Тропинка привела к уже знакомой речушке. На еще затененном и влажном песчаном берегу сидели лишь мелкие голубянка и акреида. Но вот солнце осветило берег, и сюда слетелась масса бабочек. Усевшись почти вплотную друг к другу, они хоботками тянули из песка влагу. Голубянки, белянки, нимфалиды сидели неподвижно, а парусники — непрерывно трепеща бархатисто-черными с ярким зеленым узором крыльями. По этой тропинке мне удалось пройти еще метров триста, а дальше она затерялась на заболоченном берегу. Андрей смог обследовать значительно более обширный участок.

Часам к пяти, переполненные впечатлениями, выходим из леса. В семь, как и договорились утром, подходим к нашему ресторану. Нарядная хозяйка радостно встречает нас, выдвигает столик к улице, застилает его белоснежной скатертью и уходит готовить ужин.

После восьми быстро стемнело, небо очистилось от серебристой дымки, стало иссиня-черным, и заблестели первые звезды. Из соседней дискотеки доносится музыка. Многие прохожие, особенно молодые, пританцовывают под нее. Женщины восхищают прекрасными рельефными фигурами, легкой плавной походкой и стройностью. Некоторые несут на головах объемистые свертки, корзины, связки бананов...

И вот на столе появляются праздничный сервиз и блюда с яствами: салат из авокадо, политый оливковым маслом, три рыбины под красным соусом, тарелки с гарнирами — рис, жареный картофель и бананы «плантан», графинчики и баночки с приправами... Все оказалось необыкновенно вкусным, особенно «капитан» и соус к нему. Осилить мы смогли всего две рыбины — третью решили взять в гостиницу, на завтрак. Мы уже еле дышали, когда хозяйка вынесла широкую вазу, наполненную только что выжатым густым оранжево-красным соком папайи. Тут же в сок выдавили несколько лаймов — маленьких, зеленых, но вполне спелых. За сказочным десертом засиделись до одиннадцати. Улица постепенно опустела. Воздух охладился до 22^оС (в моих часах, помимо высотомера, есть термометр и барометр).

За все яства мы заплатили совсем немного. Высказав нашу искреннюю благодарность и восхищение щедрой хозяйке и заказав на следующий день цыпленка, тепло попрощались с ней. «Домой» направились с третьей рыбиной между двумя тарелками.

Удивительный день закончился. Едва закрыл глаза — увидел массу ярких разных бабочек на фоне стены леса, и сразу сон поглотил их.

Поселок и джунгли

Ранним утром отправляюсь на прежнее место — лесную тропу у речушки, а Андрей — разведать подходы к самому высокому из подступивших к Амбаму холмов. Впереди на дорогу из школы выходит колонна мальчиков и девочек лет до двенадцати, все в аккуратной бирюзовой форме. Идут, пританцовывая и выполняя несложные физические упражнения под собственное пение. Поравнявшись с молодым преподавателем, спрашиваю, можно ли их сфотографировать — «No problem». Обгоняю колонну, поднимаю фотокамеру. Дети остановились и замерли, внимательно глядя в объектив. Я поспешил нажать спуск: мне показалось, что они перестали дышать.

Школьники позируют перед объективом

Хотя второй день в джунглях я провел на вчерашнем месте, многие бабочки оказались совсем других видов — разнообразие потрясающее.

Мы не только сами отдавались вечерним пиршествам, но и готовили угощение для бабочек: куски бананов и кожуры ананасов выдерживали в сахарном сиропе. Забродившая смесь — лакомство для сатиров (семейство Satyridae) и многих видов нимфалид. Приманки кладут на пеньки, стволы упавших деревьев, нанизывают на кончики веток. С наслаждением напившись хмельного сока, бабочки утрачивают осторожность, позволяют фотографировать себя с близкого расстояния и даже брать пинцетом. У прекрасных хитрых эфедр так раздувалось брюшко, что они и взлететь не могли.

К сожалению, великолепные плотоядные хараксы (семейство Nymphalidae) нашим яствам предпочитали экскременты и гниющие останки животных. Этих быстрых красавиц приходилось ловить на лету. А парусников привлекают только ароматы и нектар цветов. Удивительные здесь голубянки, мягкие тоненькие хвосты на задних крыльях которых в два-три раза длиннее их тельца, тоже к приманкам равнодушны.

Лакомства харакса непривлекательны с нашей точки зрения

На четвертый день Андрей нашел тропу на другой стороне от дороги, почти напротив первого места наших поисков. Тропа вела в прореженный вырубкой лес с обилием бабочек. Здесь летали и разнообразные нимфалиды африканского рода цимотое (Cymothoe). Конечно, следующим утром мы направляемся туда. С нами — и уже «созревшие» приманки в бутылях из-под воды. В полную силу приманки «заработали» к полудню: на каждой замерли с наслаждением роскошные эфедры, цимотое и более скромные сатиры...

Лес пересекали короткая просека до заброшенной плантации и две сходящихся тропинки, которые вели к берегу все той же речушки. Их проложили местные жители, использующие речной песок при строительстве. Здесь было светлее, чем на нашем первом месте, и попадались крупные одиночные розовые цветы, напоминающие колокольчики. Изредка над ними зависала в полете похожая на колибри коричневая птичка с длинным тонким изогнутым клювиком и пила нектар из глубокой чашечки. Высоко над просекой и зарастающей плантацией пролетали величественные парусники: светлые самцы дардануса (Papilio dardanus), пестрые яркие лормиэри (P.lormieri), бромиусы (P. bromius), демодокусы (P.demodocus)...

У нас сложился режим дня: в пять-шесть вечера мы возвращались из джунглей, делились наблюдениями и радостно шли на фантастический ужин. С хозяйкой ресторана, мадам Овоно Юдифь, мы стали друзьями. Отдавая должное ее кулинарному мастерству, на оставленных ей визитках мы написали: «To the best cook of Cameroon». Не в меньшей степени восхищали ее активная доброжелательность, ум, удивительное чувство юмора. Она осталась в нашей памяти как символ Африки — мудрой, яркой, доброй, жизнерадостной.

Как только мадам Овоно узнала о наших неудачах с арендой автомобиля, она предложила машину своего сына Абады, который живет в Дуале, а сейчас с женой гостит у нее в Амбаме. К нашей гостинице белый «ниссан» 4Х4 подкатил через день, 11 февраля, на рассвете. Мы немного разочарованы: думали, машина помощнее. Но выбора нет, да и остается всего 25 экспедиционных дней. Быстро сошлись на цене за аренду — 1000 долларов. Не прошло и часа, как документы на передачу машины в аренду Андрею были оформлены.

На своей машине

«Ниссан» круто изменил нашу жизнь. Стали доступны дальние маршруты, экспедиционный быт, лов и наблюдения за ночными бабочками... Для придания этому быту элементов комфорта покупаем китайскую калильную лампу с циркониевым колпачком, испускающим яркий свет в пламени паров бензина.

На рассвете переносим в машину всю свою поклажу, расплачиваемся с сонным хозяином за гостиницу и выезжаем в Яунде. Там поменяем валюту, запасемся продуктами недели на две, встретимся с Кларой.

Приятно мчаться в утренней прохладе по гладкому асфальту между темно-зелеными стенами бескрайнего тропического леса в обрамлении кустов, усыпанных сиреневыми пушистыми цветочками, и высоких зарослей крупных желтых ромашек. На жемчужном рассветном небе четко выделяются темные холмы.

Ближе к Яунде у дороги все больше торговцев. Предлагают бананы, ананасы, папайю, авокадо, помидоры, морковь, капусту, картофель... Ремесленники выставили сплетенную из веток и лиан мебель (по-моему, очень удобную), плетеные сосуды разнообразной формы и другие изделия. Часто видим громадные щиты с призывом «встать барьером на пути СПИДа».

К часу мы уже в Яунде. Все продукты закупили в одном универсаме. Любимую гречку в Африке, как и в Южной Америке, даже искать не стоило, и добрейшая Клара, несмотря на наше слабое сопротивление, отдала весь свой еще московский запас. На уличном базаре выбрали пару громадных, килограммов на пять каждый, душистых янтарных ананасов. В Эболова на бензозаправке заполнили баки и 20-литровую канистру — запас для генератора.

Солнце еще не скрылось за лесом, когда мы съехали на приглянувшуюся утром полянку на берегу Мборо. Андрей загнал машину за кусты, к краю леса, метров на 80 от шоссе. Рядом начинался крутой, плотно заросший спуск к реке, скрытой зарослями. Проход к ней расчищали секачом. Каменистый берег стал нашим пляжем.

С приготовлением ужина и установкой палатки пришлось торопиться. На северо-западе мы впервые увидели в небе Камеруна тяжелую тучу. Высокие глыбистые пепельные башни вздымались по ее краю. Она казалась неподвижной. Но вскоре стало ясно: наливаясь тьмой и разбухая, туча медленно приближается. И вот уже на ее черно-лиловом фоне возникли низкие белесые облака и помчались на юго-восток, отмечая направление движения грозы. Эти стремительные облака почернели и за несколько минут скрыли небо. Ужинаем при свете костра, под все более громкое ворчание грома. В палатку нас загнали первые капли, очень крупные, теплые.

Лежим в полной тьме и слушаем, как ровный гул, усиливаясь, несется к нам и, наконец, с грохотом обрушивается на наружный тент. Вскоре набравший мощь гром перекрыл грохот ливня. Мигающий постоянный свет молний, яркий даже в двойной палатке, не прекращался в течение часа. Мы надеялись, что гроза пройдет быстро и можно будет начать лов ночных бабочек, привлеченных светом 180-ваттной лампы, питаемой от нашего генератора. Но дождь, сменивший ливень, шел почти до рассвета...

В утренних сумерках меня разбудил крик птицы. Первые звуки «а-а» были тихими. Но каждый следующий звучал громче и протяжнее предыдущего. В трагических «а-а-а-а!» появились боль и отчаяние. Никогда прежде не слышал крика, столь эмоционального. К воплям отчаяния присоединилось спокойное, ровное, будто из автомата, «ко-ко, ко-ко...» В последнем «а-а-а-а!!!» отчаяние достигло предела, поэтому последовало невыразительное «а-а» и новое восхождение к вершинам трагизма.

Утреннее солнце быстро разогнало низкий туман, скрывший небо, и оно, как обычно, оказалось не голубым, а жемчужным от легкой дымки. На цветущих кустах вокруг нашего лагеря появились первые бабочки: акреиды, толстоголовки, крупные белянки...

Для обследования Андрей выбрал тропы, уходящие в джунгли по одной стороне от моста, а я — тропу на другом берегу. По пустой трассе перехожу мост и сворачиваю к лесу. Вдоль тропы летали разные великолепные эфедры, а у земли, среди лиан и опавших веток, — темные, осторожные сатиры. Метров на 30 тропа обильно усыпана крупными, свежими ярко-желтыми цветками, вероятно сбитыми ливнем с цветущего в вышине дерева. Выхожу к прозрачному небыстрому ручью и сразу вижу — летит, взмахивая крыльями, роскошная, темно-синяя, блестящая на солнце стрекоза. Она похожа на наших стрекоз-красоток, но крупнее и ярче их. За ручьем тропа продолжается и через 1,5—2 км приводит на плантацию деревьев какао.

Уже за полдень, на обратном пути, у ручья вижу: на «водопое» — освещенном солнцем влажном, каменистом берегу — настоящая выставка бабочек. Разнообразные белянки, эффектные парусники, в том числе и огромный пестрый лормиэри, пара нимфалид Cyrestis camillus распластала светлые, с четким графическим рисунком крылья... Тут меня стремительно облетает крупная эфедра и, будто предлагая поиграть с ней, садится на тропе метрах в четырех-пяти. Осторожно приближаюсь, но хитрая бабочка на длину сачка не подпускает, отлетает метра на три и снова присаживается на тропу. Принимая игру, сбрасываю рюкзачок и снова крадусь к красавице, которая явно дразнит меня. Метров через сто я ей надоел, и она скрылась в чаще.

Надо было быстрее возвращаться к брошенному рюкзачку: там и деньги, и документы. У рюкзачка застаю пожилого мужчину с мачете и корзиной дров за спиной. Он с удивлением глядит на необычный предмет. Приветливо здороваюсь с ним, сразу представляюсь: журналист из России, из Москвы. Но тот насторожен, глядит недоверчиво. Странно, ведь под Амбамом встречные на лесных тропах и на подходах к джунглям всегда улыбались нам и здоровались. Закидываю за спину рюкзак и не спеша иду к опушке. Новый знакомый — сзади, метрах в двадцати.

Вскоре в лагерь вернулся и Андрей. А наблюдение за нами продолжалось. И хотя кусты скрывали лагерь, на мосту, сменяя друг друга, маячили «часовые», добросовестно глядящие в нашу сторону. В сумерках пост сняли: похоже, в лесных поселках боятся темноты.

Когда стемнело, Андрей залил в генератор бензин и масло, установил белый экран и повесил перед ним ртутную лампу. Наконец-то мы смогли начать лов ночных бабочек! Первым уселся на экран замечательный олеандровый бражник Daphnis nerii. От ночного сбора бабочек в тропиках всегда ожидаешь чуда: количество видов ночных бабочек раз в десять превышает число видов дневных. Но то, что мы увидели уже в первую ночь, превзошло все ожидания. Экран расцветили фантастические бабочки, богомолы, кузнечики, жуки... Сказочные брамеи, прекрасные громадные сатурнии родов эпифоры, лобобунии, псевдоантереи, имбразии... Их преимущественная окраска — ярко-желтая, красно-бурая, шоколадная, жемчужная. Как брошенный камень, в экран ударялись и оставались на нем стремительные разнообразные бражники. Некоторые очень крупные красно-бурые псевдоантереи, врываясь в свет из тьмы джунглей, садились не на экран, а, распластав крылья, на нижнюю сторону ближних листьев. Поглощенные чудесами на экране, мы не очень страдали от атакующей тучи комаров, иногда даже забывая о репелленте, которым щедро снабдила нас заботливая Клара.

Едва посерел восток, выключили генератор. А когда совсем рассвело, увидели на мосту очередного наблюдателя. Сразу после завтрака мы подошли к нему, чтобы разрядить ситуацию. Андрей по-французски говорит ему, кто мы, откуда и чем занимаемся в Камеруне. Лицо собеседника непроницаемо. Идем в лес, тот за нами. Когда мы стали фотографировать бабочек, он произносит неожиданно по-английски (французский в Камеруне более распространен): «I am the guard of the treasures of this forest» — «я страж сокровищ этого леса». Даем ему 1000 ЦАФ (около 50 рублей) «на охрану природы». Чтобы закрепить дружбу, Андрей просит продать нам связку бананов и принести их вечеров в лагерь. Впервые улыбнувшись и поблагодарив, явно довольный, «страж» уходит.

Мы провели на берегу Мборо еще пять замечательных суток. И днем, и ночью лес дарил нам разнообразных, поразительно прекрасных бабочек. А вот крупные животные встречались очень редко. Однажды я увидел большую обезьяну — она медленно взбиралась по стволу. Разглядеть ее не успел: отвлекла роскошная эфедра.

В Амбам, в свою гостиницу, возвратились 18 февраля, к вечеру. Меня разбудил стук в дверь. Было полдесятого. Кто-то позвал Андрея. Он не возвращался довольно долго, и я забеспокоился. Выхожу на веранду и вижу в креслах смущенного Андрея, владелицу гостиницы и трех совсем молоденьких смеющихся девушек. Оказывается, хозяйка предлагает Андрею в жены своих трех младших сестер (в Камеруне полигамия) и хочет, чтобы он отвез их в Москву. Говорю, что для Андрея это слишком много, и прошу хотя бы одну себе. Женщины испуганно замахали на меня руками, и пришлось ретироваться. Кстати, в Камеруне девушки могут выходить замуж с 11 лет.

Наш следующий маршрут проходил по проселочной дороге от Амбама к южным окрестностям Эболова, проложенной восточнее основной трассы. Протяженность около 80 км. Перед выездом надо было позвонить Кларе: мы понимали, что она тревожится за нас. Нам посоветовали обратиться к живущему недалеко от гостиницы владельцу радиотелефона — у него участок с великолепной виллой, окруженный металлической оградой. Но дозвониться не удалось, и за три безответных набора номера предприимчивый хозяин трубки взял с нас восемь долларов.

Проселочными дорогами к Эболова

В Амбаме пополнили запасы воды, продовольствия, бензина и выехали на красноватую глинистую неширокую дорогу в промоинах от дождевых потоков. Местами над ней, образуя туннель, смыкались раскидистые деревья. Было непривычно пасмурно. Небо скрыли, как у нас осенью, низкие быстрые темные облака, изредка брызгавшие дождем. Высматривая тропы и просеки, по которым можно войти в джунгли, проехали мимо двух деревенек, зажатых лесом и обочиной. В каждой по пять-шесть деревянных или похожих на саманные домиков с пустыми оконными проемами; электричества, как почти везде в окрестностях Амбама, нет, зато имеется ухоженное футбольное поле с воротами.

Оценив увиденное, решаем вернуться к первой, ближайшей к Амбаму просеке. Похоже, прилегающий здесь к трассе участок готовят под плантацию: буреломом лежат и торчат обугленные деревья. По едва заметной машинной колее отъехали от дороги метров на четыреста и остановились у опушки. Дальше в лес вела тропинка. Тяжелые темные облака к этому времени истончились, появилось солнце. Поэтому разбивку лагеря откладываем на вечер и отправляемся на поиски.

К машине, к месту нашего будущего лагеря, вернулись засветло. На соседнем дереве — три крупные птицы-носорога. На фоне предзакатного неба четко выделялись их непропорционально огромные клювы. У них удивительно шумный полет — сразу вспоминаются фантастические сообщения об обитающих в дебрях Камеруна птеродактилях. Вообще же птиц в африканских джунглях мы видели очень редко. Обычно их выдавали странные крики, реже — пение.

В тот день я прошел километра три по тропе к плантации в глубине леса. Из встреченных бабочек самое сильное впечатление оставили стремительный, как яркая синяя молния, харакс лаодице (Ch. laodice), черно-розовато-красная палла дециус (Palla decius) и сияющая розовыми жемчужными переливами крупная красавица саламис парассус (Salamis parhassus).

Недалеко от лагеря нас поджидали три крепких парня. Английский они знали слабовато, я совершенно не владею французским, но все же понял: вождь деревни встревожен нашим появлением и послал их выяснить, кто мы, и привести к нему. Вскоре подошел Андрей. Хотя французский он учил более двадцати лет назад, многое понимал и мог сказать. Андрей пообещал утром подъехать к вождю и купить в деревне бананы и папайю.

После ночного лова и завтрака снимаем лагерь. Пожилой вождь в камуфляжной форме встречает нас приветливо. Неторопливая беседа в окружении свободных от работы на плантации жителей длится около получаса. Затем даем ему на нужды деревни 5000 ЦАФ, платим за фрукты и тепло расстаемся.

Останавливаемся у короткой просеки, ведущей к небольшой вырубке. И здесь — немало замечательных бабочек. Мне удалось на лету поймать быструю огромную яркую самку харакса протоклея (Ch. protoclea). Осторожных, оберегаемых природой самок обычно труднее найти, чем самцов. Как всегда, отличные результаты у неутомимого, наблюдательного Андрея.

Ако-Акос

В поисках места для лагеря катим на северо-запад. Профиль дороги — синусоида: за плавным спуском — плавный подъем. И вдруг за поворотом в открывшемся проеме видим чудо! Из малахитовой пены джунглей взмыл огромный скальный клык с закругленной, слегка скошенной вершиной. Это — Ако-Акас, достопримечательность Камеруна. За ней возвышались два крутых лесистых холма. Решаем завтра же подняться к пику.

А пока надо отъехать на пару километров назад, к приглянувшейся полянке у дороге рядом с прозрачной речкой Нсама (правый приток Мборо), скрытой в зарослях. Не успели поставить палатку, как подходят два молодых человека. Один представляется заместителем вождя и настойчиво просит нас заночевать в деревне. Говорит — там спокойнее, безопаснее. Мы твердо отказываемся. Узнав о нашем желании идти к пику Ако-Акос, визитеры рекомендуют гида. Отвечаем, что у нас есть опыт восхождений и гид не нужен. Едва они ушли, появился третий парень, тоже представившийся заместителем вождя, тоже звал в деревню и предлагал гида. Только с наступлением темноты мы остались одни.

А ночью на свет летели и летели чудесные бабочки, и некоторых я увидел впервые.

На рассвете искупались в бодряще холодной Нсаме. Как и в тропиках Южной Америки, вода в небольших реках, скрытых от солнца плотным пологом джунглей, довольно прохладна. Почти ежедневно я замерял температуру воздуха, и ни разу в тени она не превысила 31,5^оС, а ночью опускалась до 20^оС. Возможно, сказывалась высота нагорья — около 700 м над уровнем моря.

Возвращаемся с пляжа и видим: наш лагерь превратился в сцену. Перед ним две группы зрителей: около десятка взрослых и отдельно — дети. Здороваемся, разжигаем костер и начинаем готовить завтрак. Зрители молча наблюдали. Дольше всех оставались дети и седой мужчина лет шестидесяти, спросивший, кто мы. Дети ни о чем не спрашивали, ничего не просили — просто смотрели. У самого маленького, как обычно у здешних малышей, выступает животик — наверное, из-за преимущественно растительной пищи. А черные блестящие глаза у всех — широко открытые, любознательные, умные, готовые вспыхнуть искрами радости. Детишки не провинциально застенчивы, а охотно и весело идут на контакт, хотя прежде не видели белого человека. К счастью, у нас был пакетик с конфетами.

Сразу после завтрака отправляемся к пику. На дороге, метрах в ста от ведущей к нему тропинки, нас явно поджидают. Парень говорит, что подниматься на гору можно только с гидом. Мы отказываемся, идем дальше. Тот за нами. Твердит: «Без гида нельзя, будет плохо». Просим отвести нас к вождю деревни. Вождь оказался тем самым стариком, что посетил наш лагерь утром. Даем ему 5000 ЦАФ на развитие деревни, обещаем купить здесь фрукты и получаем разрешение идти без сопровождения.

Тропа сначала проходит лесом. На высоте около 800 м над уровнем моря она выводит на склон с редкими деревцами. По мере подъема — все круче склон, а почва сменяется темными каменными плитами. До отступившего в даль горизонта бугрятся холмами кудрявые джунгли. Сколько же тайн скрывают они! А вот бабочек почти нет. Лишь изредка проносится одинокий харакс. Удивили и напомнили о Южной Америке растущие здесь кактусы.

Бедность энтомофауны компенсировали тучи мелких, как домашние мухи, нежалящих пчел. Они лезли в глаза, набивались в волосы, покрывали все открытые участки кожи и отстали лишь в лесу.

23-го, почти затемно, мы сняли лагерь и продолжили путь в Эболова. Езды — не более 15 км. Довольные последними сборами насекомых, оживленно обмениваемся впечатлениями. Неожиданно машина куда-то упала. Сильнейший толчок, и мотор заглох. Застряли в безлюдном месте, сломали чужую машину! Но «ниссан» завелся сразу и выскочил из заполненной водой ямы, замаскированной под лужу. Благодарю в душе японское качество.

Из Эболова позвонили Кларе, успокоили ее. Заночевали в гостинице «Атланта», в восьми километрах от Эболова, на трассе к Амбаму. Там мы приняли вид, позволяющий посетить посольство, и на рассвете выехали в Яунде. Завершилась первая часть нашего путешествия.