Байки старого препода

Если много лет работаешь со студентами, то неизбежно становишься свидетелем множества забавных и запоминающихся историй. Отчасти - они отражение нашей многогранной и противоречивой действительности.

Во все века хорошим тоном было ругать молодежь. Старшее поколение традиционно обвиняло молодых людей в легкомысленности, распущенности и нежелании трудиться. Вот и нынешние — вызывающе одеваются, прилюдно целуются, а также — о ужас — пьют пиво на улицах...

Убеленные сединами и обремененные склерозом пожилые люди начисто забывают, как они вели себя в юности. А ведь и они носили расклешенные брюки, пили под детскими грибочками «Солнцедар», нецензурно выражались и даже обнимались и целовались в общественных местах. Все это старшее поколение делало с большей опаской, чем нынешнее. Не потому, что оно было лучше, а потому, что было менее свободным. Поэтому, как говорится в какой-то рекламе: «Нет, мы так никогда не жили, мы только мечтали так жить!»

С 2011 года российское высшее образование стало двухуровневым: бакалавриат – магистратура. При переходе на новую систему были тщательнейшим образом пересмотрены учебные планы бакалавриата (четыре года обучения) – на предмет того, от чего можно избавиться. Во многих гуманитарных вузах избавились от естественных наук. Физику и химию учат в школе, зачем они будущим экономистам?

А мне все вспоминается один случай. Принимаю я экзамен по концепциям современного естествознания у заочников. Студентка, окончившая школу три или четыре года назад, отвечает на вопросы билета. Отвечает – это такой оборот речи. На самом деле совсем даже не отвечает, а как говорят – ни в зуб ногой. Ставить ей «неуд» не хочется, поскольку заочница, а значит, скорее всего, у нее работа, семья. Понятно, что на концепции времени не хватило. Задаю последний и спасительный вопрос:

- Вы как полагаете, что вокруг чего крутится – Солнце вокруг Земли или наоборот?

С удивлением замечаю признаки легкого замешательства, после чего слышу в ответ:

- Я как-то об этом не задумывалась.

«Неуд» я все-таки в этот раз поставил, но трагедии не произошло, поскольку через несколько дней состоялась передача с удовлетворительным результатом. Конечно, надо оптимистичнее смотреть на мир. Два века назад барышня, не колеблясь, выдала бы неправильный ответ, а наша современница все-таки сомневалась.

Психологи говорят, что внутри каждого взрослого человека сидит ребенок. У кого-то большего, у кого-то меньшего возраста. (Например, мой ребенок — это ученик начальных классов, и в основе моего мироощущения лежит восприятие мира именно в этом возрасте.) В процессе жизни человек приучается прятать своего внутреннего ребенка от окружающих, но это происходит не сразу.

Студент-первокурсник с точки зрения социальных функций вроде бы уже взрослый, поскольку учеба дело серьезное и ответственное. Но с точки зрения возраста (большинству первокурсников нет 18 лет) — настоящий ребенок.

Такая гремучая смесь детскости и взрослости иногда становится большой проблемой для преподавателя. Попробуйте успокоить и заставить работать на лекции разыгравшегося двухметрового бутуза. К третьему курсу студенты заметно взрослеют, и больше всего этот процесс заметен у мальчиков. Девочки к тому времени, как правило, уже давно взрослые.

Как-то после лекции наблюдаю собрание первокурсников, которые собираются куда-то на природу и обсуждают детали предстоящей прогулки.

— А взрослые с нами поедут? — спрашивает один студент.

— А водки сколько будем брать? —через минуту вопрошает другой.

Пожалуй, сильнее всего реорганизация нашего образования затронула среднее профессиональное звено. В течение ряда лет было не очень понятно, нужно ли оно вообще. Но оказалось, что нужно, и его стали организовывать даже на базе высших учебных заведений. Это произошло и в вузе, где я работаю.

Поручили мне как-то вести занятия по химии с учащимися факультета среднего профессионального образования — это ребята, окончившие девять классов. Похоже, что учеба в школе у большинства не заладилась и родители решили отдать чад сразу в университет, — может быть, там они чему-нибудь научатся.

Возраст, конечно, еще тот — период тестостероновой бури и натиска. Разговаривать с такими студентами почти так же опасно, как идти по минному полю. Превратно истолковать могут каждое слово. Например, ни в коем случае нельзя спрашивать, кончили ли они конспектировать содержание слайда. Приходится осведомляться — хватило ли им времени, или завершили ли они свою работу. Тестостерон вообще плохо действует на мозги — не зря успеваемость большинства школьников в седьмых-восьмых классах падает.

Мои студенты химию в глаза не видели. Для меня загадка, как большинству из них удалось сохранить столь девственное сознание. Доходит у нас дело до реакций обмена — ничего не понимают. И тут меня посещает светлая мысль, как им эти реакции объяснить.

— Представьте себе, что вы на дискотеке и танцуют две пары — мальчики с девочками. Мальчики — это металлы, девочки — кислотные остатки. Отношения не сложились, поэтому они решили поменяться партнерами. Вот теперь полная идиллия, а одна пара даже выпала в осадок. Например:

AgNO₃ + NaCl→AgCl↓ +NaNO₃.

Поняли! С азартом исправили ошибку на доске, где в одну формулу их товарищ соединил атомы двух металлов. Возмущенно кричали ему с мест:

— Ну ты и извращенец!

Потом проверил на первокурсниках — им тоже помогло.

Как-то записались ко мне в химический кружок два десятиклассника, Володя К. и Костя И. Выяснилось, что больше всего ребята любят опыты со взрывами и у них даже есть для этого хорошее руководство. Сообщение о хорошем руководстве меня заинтриговало. В те времена Интернета еще не было, а ксероксы хранились за железными дверями с печатями.

Однако юные химики не долго держали меня в неопределенности.

— У нас есть книга по технике безопасности при работе с легковоспламеняющимися веществами. Мы читаем, что там написано, и делаем все наоборот.

Любая лекция – это общение студентов и преподавателя, но складывается оно по-разному. Есть группы и потоки, где читать лекции — великое удовольствие. Студенты внимательно слушают, задают вопросы, спорят. Спорщиков я люблю больше всего. Такие студенты — лучшая опора преподавателя. Конечно, если последний не корчит из себя всезнающего гуру, а честно признает, что в каких-то специальных вопросах не разбирается. Разъяснить эти специальные вопросы и предлагается спорщику. Опыт показывает, что разъяснения готовятся очень тщательно, произносятся с горящими глазами, и с этого момента в студенческой аудитории у вас появляется свой человек.

Лучше всего у меня складываются отношения со студентами, которые специализируются в использовании математических методов в экономике. Эти специальности требуют логики, а ею хорошо владеют выпускники физико-математических лицеев, которых много на данном факультете. Но ведь наряду с «логиками» приходится работать и с «сенсориками», и с «этиками». Когда собирается группа или поток из таких студентов, преподавателю-логику остается только рвать последние волосы из своей и так уже небогатой шевелюры.

Моя роковая группа специализировалась на связях с общественностью. Логика, конечно, для таких спецов не самое важное. Общественностью легче управлять через эмоции. Соответственно моя группа состояла в основном из студенток-этиков, которые знать ничего не хотели о концепциях современного естествознания. Я затрачивал уйму энергии, чтобы добиться хотя бы относительной тишины в аудитории —девочки предпочитали обсуждать более насущные для своей жизни вопросы.

Стремясь хоть как-то пробудить их интерес, однажды на лекции я рассказал трогательную историю личной жизни монаха Раймонда Луллия. Несчастный юноша потерял свою возлюбленную из-за ее неизлечимой болезни. И, о чудо, в аудитории стало тихо. Я уже открыл рот, чтобы объяснить устройство придуманной Луллием машины открытий, но вдруг увидел поднятую девичью руку. Вот это да! Значит, и здесь есть интересующиеся наукой девушки.

— Пожалуйста, что Вы хотели спросить?

— А какой болезнью болела девушка?

Я очень люблю метод аналогий. Чтобы решить какую-нибудь задачу, вспоминаешь уже решенные из самых разных областей жизни и переносишь методы их решения на новую.

Студенты тоже любят метод аналогий и охотно им пользуются. Вот как-то на лабораторной работе мы составляли названия комплексных соединений. Названия получаются длинные, но алгоритм их построения элементарный. Студенты с удовольствием произносили мудреные термины: гексагидроксохромат (III) калия, тетрагидроксоцинкат калия…

— А если ион свинца в качестве комплексообразователя?

— Ну , понятно — гексагидроксосвинат!

Аналогия подвела: правильное название — гексагидроксоплюмбат (II) натрия.

Или еще один случай. Многие химические явления напоминают проявления жизни. Это и ртутное сердце, которое сокращается подобно живому, и фараоновы змеи, выползающие из кусочка роданида ртути, и, наконец, силикатные растения — похожие на водоросли побеги, которые вырастают за 10—20 минут, если в пробирку с раствором силиката натрия бросить кусочек растворимой соли кобальта, никеля или хрома. Два века назад эти «химические водоросли» смущали даже умы серьезных ученых — уж больно были похожи на живые.

Сегодня, конечно, никто не поверит в зарождение жизни в пробирке с силикатом натрия. Но студенты, затрудняющиеся найти причины роста силикатных растений вверх и только вверх, используют понятную аналогию:

— Силикатные растения растут вверх потому, что к солнцу тянутся!

Настоящая причина прозаична: раствор внутри оболочки силикатного растения имеет меньшую плотность, чем окружающий. Поэтому когда оболочка лопается под действием осмотического давления, он всплывает вверх, порождая новый «побег» силикатного растения.

Бывают аналогии и профессионального характера. Студентка экономического вуза бойко отвечает на вопрос билета о химических связях, перечисляя их типы.

— Связи бывают ковалентные, ионные, а еще… донорно-акционерные.

Хотя, конечно, все эти ошибки просто пустяки. Вот Карл Маркс решил по исторической аналогии, что следующим правящим классом будет рабочий, и всем известно, что из этого вышло.

В книгах по психологии встречается описание одного любопытного эксперимента. К испытуемому постепенно приближают чистый лист бумаги, предварительно попросив его сообщить, когда станет видна точка в центре. Рано или поздно испытуемый эту несуществующую точку начинает видеть.

Подобные «видения» сплошь и рядом наблюдаются у студентов на лабораторных работах по химии. Они видят выпадение осадков в совершенно прозрачных растворах, изменение окраски индикатора, которой в действительности нет, и еще много чего, что по теории должно было бы происходить.

Как-то раз при обсуждении опытов по теме «Гидролиз» один мой студент рассказал:

— Я опустил две лакмусовые бумажки в раствор хлорида натрия. Красная стала синей, а синяя красной...

Люди бывают разные, и это совершенно не зависит от их национальности. Но мой студент Линь был, несомненно, китайцем. Об этом свидетельствовал уже русско-китайский словарь, который он всегда держал на своем столе.

Поначалу мне показалось, что Линь очень прилежный студент. Пару раз он просил файлы презентаций моих лекций, ссылаясь на плохое знание русского языка. Однако лабораторные работы свидетельствовали об обратном. В начале каждой лабораторной Линь присутствовал, но в конце его почему-то в аудитории не оказывалось. Исчезал он по-английски, не прощаясь.

Когда пришло время сдавать зачет, Линь протянул мне тетрадь и с виноватым видом сообщил, что отчет он написал по-китайски. Страницы пестрели иероглифами, среди которых лишь изредка попадались уравнения химических реакций. Это было единственное, что я смог там понять. Но не будешь же ставить человеку «неуд» только за то, что он плохо понимает по-русски, а преподаватель совсем не понимает по-китайски. Наверное, правы те, кто считает, что китайцы не лыком шиты.

А эта история случилась лет пятнадцать назад на экзамене по физической химии. Студентке попался вопрос о первом законе термодинамики. Она довольно бойко излагала материал. Все шло хорошо, пока не дошла очередь до уравнения:

ΔU= Q-W.

Уравнение вообще-то тоже было написано верно. Я, чтобы уточнить знания студентки, попросил ее рассказать, что обозначает каждая буква, и получил в ответ молчание.

Сначала я, естественно, подумал, что ответ списан со шпаргалки. Однако в ходе дальнейшей беседы быстро убедился, что был не прав — студентка совершенно свободно воспроизводила фрагменты моих лекций, абсолютно ничего не понимая. Так я впервые встретился с человеком, обладающим уникальной фотографической памятью. В детстве она есть у многих, в младших классах я тоже мог воспроизвести только что увиденную страницу текста. С возрастом фотографическая память сильно слабеет, однако бывают и исключения...

Есть такой бородатый анекдот о студенте, готовом сдавать что угодно, хоть китайский язык, было бы время шпоры написать. Студент из этого анекдота мне встретился совсем недавно. Я принимал в разных группах экзамены по двум дисциплинам: теоретическим основам прогрессивных технологий (химия) и концепциям современного естествознания. Дисциплины в чем-то родственные, но лишь отдаленно. В первой — речь о химии и ее практических приложениях, во второй — обзор развития и достижений естественных наук: физики, химии, биологии. Соответственно и вопросы для подготовки тоже разные.

Принимаю экзамен по концепциям современного естествознания. Заходит парень из вчерашней группы, которая сдавала основы прогрессивных технологий, с направлением из деканата. Говорит, что не мог вчера, поэтому пришел сегодня.

— Ну ладно, хорошо, что хоть сегодня пришли. Берите билет, готовьтесь.

Через некоторое время студент садится отвечать и делает это, прямо скажем, не блестяще. Подсматривает все время в свои записи, но на тройку вполне тянет. Беру со стола направление, чтобы поставить оценку, и тут моя рука замирает. Поскольку я вижу, что сдавать он должен не тот экзамен.

— Вам все равно, что сдавать? И что мне теперь делать, давать вам билет по теоретическим основам?

Наверное, я плохой преподаватель, не умею я быть требовательным и строгим. Да еще и воспоминания нахлынули о моих студенческих годах, а в голове закрутилась песня Владимира Высоцкого: «Расстреливать два раза уставы не велят». Взял я тогда грех на душу, поставил тройку.

Как-то раз принимали мы с коллегой экзамен. Занятие это многочасовое, и мой напарник пошел слегка освежиться. Однако через пару минут он снова появился в аудитории и отдал студентам команду, от которой я слегка опешил:

— Всем поднять волосы!

Через мгновение в ухе одной из студенток обнаружился наушник, а она сама оказалась за дверью аудитории.

Вот это круто! Сам я наверняка просто пожурил бы обманщицу, но мой коллега был преподавателем жестким и решительным. Выйдя из аудитории, он увидел рядом на скамейке студента, который старательно надиктовывал ответ в мобильник.

Но техника не стоит на месте, она развивается семимильными шагами.

Моя следующая встреча с «операцией Ы» произошла всего через полгода. На экзамене по химии я услышал, как из коридора довольно громко диктуют ответ на вопрос по электрохимии. Выглянул из аудитории — диктовать перестали.

Вспомнил старый опыт и отдал команду:

— Всем поднять волосы!

Не тут-то было, никаких наушников в ушах мне обнаружить не удалось. Может быть, их научились вставлять в какие-то иные места? Нет ответа, хитры будущие экономисты...