Большая химия сегодня и завтра

Некогда могущественный российский химпром сегодня почти не слышен и не виден. Что происходит в отрасли, которая создает материальную базу в экономике и обеспечивает всю промышленность, да и нас с вами необходимыми материалами и продуктами? О настоящем и будущем российской химической промышленности интересно поговорить с человеком, который знает эту отрасль от и до — и советскую, и нынешнюю. Такой человек, к счастью, есть: Сергей Викторович Голубков, доктор химических наук, профессор, лауреат Ленинской премии, посвятивший большой химии всю жизнь.

В 1960 году, после окончания Ленинградского технологического института им. Ленсовета, его направили на Волгоградский химический завод им. С.М.Кирова. Причем — по личному приглашению главного инженера завода Б.Я.Либмана, который заприметил толкового студента еще на преддипломной практике. А дальше карьерный рост был стремительным: аппаратчик, начальник смены, начальник корпуса, через четыре года — начальник крупного цеха, начальник технического отдела и, наконец, главный инженер. Хозяйство было огромным: 350 технологических регламентов, несколько сотен наименований выпускаемой продукции, 30 из которых были удостоены государственного «Знака качества».

В 1974 году С.В.Голубков возглавил отдел химической, нефтяной, газовой и микробиологической промышленности Волгоградского обкома КПСС. При его участии за три года был построен и начал работать крупнейший в мире Светлоярский завод белково-витаминных концентратов, проложен 300-километровый участок магистрального газопровода «Союз», газифицированы два района Волгоградской области. Неудивительно, что его позвали в Москву с повышением — тогда умели работать с кадрами. С 1977 по 1992 год С.В.Голубков — заместитель и первый заместитель министра химической и нефтеперерабатывающей промышленности СССР, ныне первый вице-президент ЗАО «Росхимнефть», профессор РХТУ им. Д.И.Менделеева.

Разговаривать с Сергеем Викторовичем можно часами, потому что это очень интересно. Кажется, он знает все о большой химии в нашей стране и в мире. Но записывать интервью сложно: у него непрерывно звонит телефон, приходят люди и Сергей Викторович занимается со всеми. Несмотря на свой солидный возраст, он по-прежнему остается лидером отрасли, уважаемым и востребованным.

Предлагаем вашему вниманию первую беседу главного редактора Любови Стрельниковой с Сергеем Викторовичем Голубковым, неравнодушным, активным, осведомленным и по-настоящему государственным человеком. Следующее интервью будет опубликовано в ближайших номерах.

Сергей Викторович, химпром сегодня сильно отличается от того, который был двадцать лет назад?

Если коротко и в цифрах, то картина такая: объем производства уменьшился в десять раз, а доля во внутреннем валовом продукте (ВВП) едва дотягивает до двух процентов.

А сколько надо?

Если мы хотим быть развитой страной с устойчивой экономикой, то доля химпрома в ВВП должна быть не меньше 14%. В советское время мы поднялись до 8%. Понимали, что этого мало, и каждый год наращивали объемы. Было движение вверх. Сейчас — нет.

Количественные показатели можно улучшить: кости есть — мясо нарастет. Было бы желание. Может быть, за последние двадцать лет мы потеряли что-то принципиально важное, что мешает развитию химпрома?

Мы обрели новых хозяев — владельцев химических предприятий, и процесс этот продолжается. Но вместе с этим мы потеряли цельность отрасли. Химпром, российский и мировой, — это сложнейшая система, состоящая из множества подвижных элементов. Они связаны между собой и должны действовать согласованно, чтобы система работала. Ведь «целое есть нечто большее, чем просто сумма его частей». Вот эту цельную картину-мозаику новые владельцы не видят, не желают видеть. Они неплохо разбираются в том, что хотят получить лично. Но вот каким должно быть место их предприятий в российской и мировой химии, они не знают и не собираются даже думать на эту тему. Приобретя свой кусок пирога, они не задумались о том, что химия во всем мире едина, что в химии экономически выгодно сотрудничество, а не самодеятельность. Пока что у нас каждый сам по себе.

Проблема осложняется тем, что наш российский химпром никак формально не объединен — ни на государственном уровне, ни на профессионально-общественном. С завистью смотрю на зарубежные химические общества, которые поочередно возглавляют вице-президенты крупных химических компаний и которые ежедневно работают на объединение отрасли: готовят аналитические материалы о пропорциях в мировой химии, тенденциях и прогрессивных направлениях, обсуждают, обмениваются опытом и идеями. Компании взяли за правило отдавать в хорошие руки, то есть другим компаниям, то, что им стало не интересно, и приобретать новое, согласовывая с соседями по отрасли. А у нас — каждый в своей норке.

Невозможно объяснить, скажем, производителям минеральных удобрений, что без химических средств защиты растений (гербицидов и пестицидов) удобрения не только бесполезны, но и вредны — они кормят сорняки и вредителей полей и садов. Что производителям того и другого надо разрабатывать согласованные программы производства и присутствия на рынке. Причем на внутреннем рынке. Но никто не хочет думать и слушать друг друга. В результате урожайность на наших полях падает, 90% удобрений мы продаем за рубеж за копейки, а потом, совсем уже за другие деньги, покупаем мясо, овощи и фрукты, то есть продукцию, выращенную на наших удобрениях. То же самое и в нефтехимии. Отгоняем немного бензина, а ценнейшие тяжелые фракции, мазут, из которых можно получить широчайший спектр веществ для химической промышленности, продаем как дешевое сырье, чтобы потом покупать изделия из полимеров и пластиков по ценам, многократно превышающим стоимость мазута. В советское время химии в стране не хватало, чтобы обеспечить внутренний рынок, приходилось все время наращивать мощности. А сегодня химии стало в разы меньше, но мы озабочены только экспортом, а не внутренним рынком.

Наконец, есть еще одна значимая потеря. В прежние времена мы были впереди других стран по единичной мощности производства. Этот важнейший показатель — единство материального и энергетического баланса — определяет всю экономику. Чем меньше мощность, тем меньше выход продукции и тем больше отходов и удельных энергетических затрат. Сегодня мы в среднем десятикратно проигрываем в мощности мировым производствам. Даже наш лучший завод по производству полимеров в Буденновске дает 350 тысяч тонн продукции в год при мировом показателе один миллион тонн.

Но хоть что-нибудь вдохновляющее и оптимистичное появилось за эти годы?

Пока что поводов для оптимизма мало, но они, к счастью, есть. Возьмем, к примеру, газификацию сел и деревень. Ведь все получилось. А почему? Потому что была сформулирована цель и поставлена задача. А конкретную задачу не так сложно решить. В данном случае надо было обеспечить регионы пластмассовыми трубами для газовых коммуникаций. Они легче, долговечнее и дешевле металлических. Производство отечественных труб, а это сотни тысяч тонн специального полиэтилена, немедленно наладили, и процесс пошел. Это редчайший случай, когда совпали политическая воля руководства страны и проблемы, возникшие у газового монополиста по продаже бытового газа.

Другой пример — химия для частников, как мы говорим между собой. Речь идет об удобрениях и ядохимикатах для огородов и садов, для личных хозяйств, которые по-прежнему помогают нам выживать. Если на больших полях до агрохимии никому нет дела, то в частных хозяйствах сегодня агрохимию используют достаточно грамотно и эффективно. В этом заслуга предприятий малого и среднего бизнеса. Они смогли комплексно подойти к проблеме повышения урожая в огородах и садах, предложив на рынок удобрения отечественного производства вместе с ядохимикатами, правда, импортными, но расфасованными у нас. В результате урожайности на шести сотках может позавидовать Минсельхоз РФ.

Давайте вернемся к формальному объединению отрасли. Может быть, необходимо возродить Министерство химической промышленности, как было в советские времена?

Нет, этого делать не надо. Ошибочно думать, что если мы создадим Минхимпром, то все изменится к лучшему. У предприятий химпрома теперь есть собственники, и это хорошо. А собственникам министерство не нужно. Им требуется нечто другое, но очень важное — чтобы государство точно формулировало приоритеты и цели экономики, чтобы была ясна стратегия экономического развития страны. 

На пуске химического предприятия в городе Зима (80-е годы). Министр химической промышленности Л.А.Костандов, зам. министра С.В.Голубков.

Но у нас же есть Минэкономразвития? Это ведь их дело?

Минэкономразвития — название правильное, по сути оно должно выполнять функции Госплана. Но результатов работы МЭР не видно. Министерство не дает ответа на вопрос, почему мы не формируем и не развиваем внутренний рынок, почему у «нас» не так, как у «них». А где аналитические обзоры, материалы и документы, в которых обозначены приоритеты в экономике, пропорции в промышленности? Ничего подоб- ного Минэкономразвития не делает, хотя это должно быть непрерывной повседневной работой с привлечением лучших специалистов отраслей, поскольку мировой химпром — явление динамичное, подвижное, он все время меняется. А что из этого следует? А следует то, что руководители предприятий и собственники не знают, в какую сторону ветер дует, в каком направлении надо развивать страну и каково место химпрома на экономической карте страны.

Да, формулировать цели — дело очень сложное. Но заниматься этим необходимо. В сущности, это главная работа руководящих органов страны. Будет цель — появятся задачи, с которыми частный бизнес, несомненно, справится. Только дайте отмашку.

Но у нас же руководители страны непрерывно твердят о целях — о модернизации и инновациях. Эти слова уже в зубах навязли. Это не цели, а инструменты, с помощью которых можно целей достичь. Разве вы не чувствуете разницу? Возьмем, к примеру, основные производственные фонды нынешнего химпрома. Все говорят о том, что они изношены, устарели. Действительно, за последние 20 лет мы не построили ни одного нового завода, принципиально не переоборудовали ни одного старого предприятия. Почему? У нас же курс на модернизацию? Да потому, что собственники предприятий не могут рисковать огромными деньгами, не понимая, какие в стране приоритеты, будет ли спрос на их продукцию, какова государственная политика в отношении отечественного химпрома.

Тогда как бы вы сформулировали цель?

Здесь не надо изобретать велосипед. Главная и безусловная цель сегодня (равно как и проблема) — формирование и развитие внутреннего рынка. Только так можно стимулировать промышленность и поднимать экономику. Без внутреннего рынка стране не выжить. И государство должно заниматься протекционизмом по отношению к отечественным производителям, а не западным.

В рамках этой цели какие задачи надо решать химпрому? Назовите главные.

Химпром должен обеспечить все отрасли отечественной промышленности, и в первую очередь — приоритетные, необходимыми материалами и технологиями. Важнейшая среди них — это пищевая индустрия, ключевой элемент национальной безопасности. Не будет пищи — не будет нации. Чтобы продукты всегда были на полках в магазинах, пищевая промышленность должна быть обеспечена сельхозпродуктами. Это возможно лишь при условии больших и устойчивых урожаев. А это, в свою очередь, невозможно сделать без минеральных удобрений и средств защиты растений. Наш агрокомплекс сегодня совершенно отошел от химии, хотя западные хозяйства как раз с большой охотой используют достижения и российскую продукцию агрохимии. И что в результате? Ничего хорошего. Импортное мясо, фрукты и овощи на прилавках. Для нашей страны с такой огромной территорией и благоприятным климатом это просто национальный позор. Мы продолжаем терять урожай. В этом году мы оказались совершенно безоружными против набегов саранчи, которая аж до Москвы добралась. Она сожрала потенциальный урожай на больших площадях. Хотя в прежние годы мы могли дать этой саранче достойный химический отпор.

Действительно, этим летом, в июле, я поймала у себя на балконе в Москве саранчу и очень удивилась. Агрокомплекс — не единственный приоритет?

На второе место в этом перечне я бы поместил строительную индустрию, которая нуждается в материалах, поставляемых химпромом. Пока отечественное строительство питается исключительно зарубежным материалами. Это огромные объемы, ведь у нас строительство развернулось по всей стране. Строительные работы можно значительно удешевить, а качество значительно улучшить только за счет своей собственной химии, которую проще контролировать, нормировать и регламентировать на своей территории.

Оборонную промышленность тоже надо срочно «охимичить». Возьмем, к примеру, военную технику — танки. Сегодня они не бойцы против западных только потому, что сделаны полностью из металла. А западные — из композиционных материалов, которые позволяют получить максимум полезных свойств при минимуме материальных ресурсов. То же относится и к авиации.

И наконец, бытовая техника, которая сегодня на 100% импортная. А каждый из приборов — на 100% продукт химической промышленности. Объемы продаж огромные: в каждом доме есть телевизор, и не один, холодильник, стиральная машина, СВЧ-печь, электрический чайник, компьютеры и так далее. И конечно же все это мы можем и должны делать у себя в стране.

И все же что плохого в том, что мы покупаем импортные чайники и фены?

Посчитайте, сколько денег вы тратите в год на приобретение бытовой техники, которую надо все время обновлять, потому что она быстро выходит из строя. В сущности, сегодня она рассчитана на два-три года эксплуатации. Такова политика западных производителей, вынужденных участвовать в гонке обновления, которую навязывают мода и конкуренция. Так вот, если вы подсчитаете, то получится вполне кругленькая сумма, которую каждая семья, кто больше, кто меньше, отдает западным компаниям, то есть поддерживает зарубежных производителей, в первую очередь корейских и японских, — их рабочие места, их экономику. А нам-то надо развивать свою. И поверьте, всю эту технику мы можем делать.

А западные промышленные технологии и процессы покупать можно? Это не повредит нашей экономике?

Можно и нужно покупать западные технологии и ключевое оборудование к ним. Остальное надо делать самим. Но опять же — при условии, что государство поставит цель. Например, довести объем химической продукции на душу населения до среднемировых показателей за 15—20 лет. Вот тут-то и надо покупать технологии и ставить новые современные заводы, которые придется обслуживать, неизбежно улучшать и оптимизировать: типовой процесс работает без переделок семь лет, а затем он нуждается в модернизации. Спустя какое-то время надобность в западных технологиях отпадет. Так поднимались Япония и Китай.

Допустим, технологии и ключевое оборудование мы купим. А с проектированием современных химических гигантов у нас не будет проблем? По-моему, сегодня проектирование — это камень преткновения практически во всех отраслях деятельности в России.

Да, вы правы, с проектированием у нас плохи дела. Сегодня в России никто не может сделать безупречный генплан нового предприятия. Здесь нам необходимо быстро осваивать мировой опыт. Кстати, вы знаете, кто сегодня делает генпланы для новых химических заводов на Западе? Авиационные компании, строящие новые аэропорты. Оказалось, что принципы организации территории аэропорта очень близки к идее создания большого химического кластера — логистика, то есть оптимизация и оптимальное размещение материальных, энергетических и людских потоков, почти та же самая. Теперь и крупные торговые центры строят по разработкам авиационных компаний.

Значит, в нынешнем положении российский химпром не может конкурировать, скажем, с Китаем и Южной Кореей?

Мы не конкурируем хотя бы потому, что продаем на внешнем рынке преимущественно сырье. Южная Корея продает свою интеллектуальную продукцию — технику. Причем все материалы, которые идут на ее создание, делают в стране силами южнокорейского химпрома. Подумайте, такая маленькая страна и такая сильная химия. Китай тоже не продает сырье, весь мир он завалил товарами, потому что товары значительно дороже сырья. Зайдите в любой магазин в США — большинство товаров made in China. Да и в наших магазинах похожая ситуация. Китай к тому же продает и интеллектуальную химию — катализаторы, красители, полимеры, биодобавки. И это при том, что у Китая почти нет своего химического сырья, только уголь. Но они научились виртуозно этот уголь перерабатывать, выжимают из него все, что только можно и нужно для химпрома. Вообще, Китай удивляет в хорошем смысле. Несколько лет назад они поставили задачу довести выработку основных химических продуктов на душу населения до среднемировых показателей. И уже близки к достижению цели. Это при их-то населении! А мы не то что не ставим перед собой таких задач на уровне государства, мы их даже не обсуждаем.

Ну а если мы возьмем, к примеру, Арабские Эмираты. Они же торгуют сырьем, нефтью и газом, и в целом как будто неплохо живут.

Здесь надо уточнить — «торговали». С недавних пор они поставили обязательное условие: будем продавать нефть в обмен на поставку химических комплексов с огромной единичной мощностью. Это означает, что уже в ближайшее время ОАЭ будут продавать нефть вместе с продуктами ее второго и третьего передела — полимерами и крупнотоннажной органикой. Сегодня ОАЭ становятся мировым полигоном для крупнотоннажных производств.

Но хоть химики у нас хорошие? Я имею в виду инженеров, технологов, промышленников.

У нас отличные специалисты. Но это относится к инженерам старой закалки и кадровым сотрудникам предприятий. Новое поколение инженеров-технологов слабое. Сегодня предприятия недовольны качеством специалистов, которые приходят к ним после вузов.

Кстати, а сколько приходит и сколько специалистов нужно отечественному химпрому?

На предприятия, хоть как-то связанные с химией, приходят не более 5% всех выпускников химико-технологических вузов, а их у нас четырнадцать. Лучше всего с задачей подготовки кадров для большой химии справляются Ивановский и Казанский химико-технологические университеты. Большая часть их выпускников работает на предприятиях отрасли по всей стране. Сколько нам нужно специалистов? Для химической отрасли нового типа нам требуется тысяча специалистов, инженеров-технологов высокого класса, закончивших магистратуру. Именно они сделают погоду. В принципе такую небольшую армию можно подготовить штучно. И конечно же нужны техники — на порядок больше. Четырнадцати вузов для нашего химпрома много, их надо укрупнять и превратить в три, максимум в пять университетов.

А что такое «химическая отрасль» нового типа? Она диктует какие-то особые требования к специалистам?

Идеальный химический завод нового типа — это компактное крупнотоннажное производство того или иного продукта, которое само полностью обеспечивает себя энергией. Внешняя энергия ему требуется только при запуске. Такова мировая тенденция. Вы же знаете, что основные химические реакции в промышленных процессах протекают с выделением тепла. Чем больше мощность завода, тем больше энергии. Сегодня уже появились комплексы по производству аммиака, которые научились утилизировать выделяющееся тепло и полностью обеспечивать себя энергией. Все они зарубежные. Хорошее современное производство — это оптимальный баланс между продуктом и энергией. Поэтому неудивительно, что сегодня директорами наших химических заводов часто становятся энергетики. Это, конечно, не оптимальное решение: физики, как правило, боятся вещества. Но энергетики тем не менее сегодня более востребованы, чем инженеры-технологи. Так или иначе, современному химическому заводу сегодня нужны не просто химики-технологи, инженеры, а химики-технологи-энергетики-электронщики.

Наши вузы таких специалистов не готовят. Вузы надо переориентировать?

Наши технологические вузы надо реформировать кардинально. Главная их проблема в том, что они занимаются начиткой, учат словесами, а надо бы предоставлять студентам максимальную возможность работать руками, образование ведь технологическое. Поэтому нынешняя учеба, по сути, холостая. Даже будущих врачей уже во время учебы допускают к пациентам, а мы своих студентов бережем. В лучшем случае вывозим на никудышную производственную практику. Однако на практике студенты смотрят, что и как делают другие, хотя и это важно. А обучение — это когда сам пробуешь что-то создать. Вот для такого рода деятельности в вузах нет никаких условий, нет главного — стендов, на которых можно моделировать все промышленные процессы, а их не так много, управлять материальными потоками и энергией, оптимизировать технологические схемы, пробовать новые катализаторы и другие компоненты. Без такого оборудования современное технологическое образование немыслимо. Почему мы этого не делаем, спросите вы? Мелко плаваем, не ставим цель. В результате хорошим, толковым детям не даем возможности вырасти и приобрести необходимую для нашего времени квалификацию. Да и научные руководители у нас не ставят серьезных задач перед студентами. Часто бываю на защитах дипломов, диссертаций, слушаю доклады на разных конкурсах технологических работ. Вынужден заметить, что в подавляющем большинстве случаев темы работ мелкие с точки зрения экономики и здравого смысла, не видящие живую отрасль, несовременные.

А есть интересные задачи, которые мы могли бы предложить молодым будущим технологам? Чем нагрузить их мозг и руки?

Есть три важнейшие задачи современной химии. Первая — насытить рынок наиболее экономически эффективными продуктами: полимерами, волокнами, композиционными материалами, удобрениями и ядохимикатами. Вторая задача — создавать новые классы продуктов: катализаторов, химических материалов для электроники, новых композитов, умных материалов, лекарств нового типа. Это настоящая интеллектуальная химия, когда, используя современные знания из различных областей науки, мы получаем наилучший продукт с минимальными затратами. Наконец, третья задача — стараться переходить на процессы, максимально использующие силы природы, будь то фотосинтез, биомасса, водные среды и так далее. Все это потрясающе интересно, но без должного оснащения лабораторий в вузах мы не продвинемся вперед.